Чужими мы (не) стали - Ольга Рог

— Ты звони, если что... — отходила, оглядываясь.

— Угу, — прислонила Мария головой на косяк двери, провожая ее взглядом до лестницы в подъезде.

16.

— НУ, ты поговорила с ней? — Макс сразу же взят телефон, с первого гудка.

Ольга прикурила зажигалкой кончик сигареты, и не торопилась с ответом.

— чудак ты, Максим, на букву «эм», — она выпустила дым, сидя на лавочке. Нога на ногу верхнюю качает. — Жил, как у Христа за пазухой, горя не знал. Машка с тебя пылинки сдувала.

Ольга проводила взглядом старуху, которая тоже подозрительно на нее покосилась.

Бабка, подойдя к подъездному домофону. порылась в карманах в поиске магнитного ключа, подтягивая свой пакет с покупками из продуктового к себе поближе, будто худая курильщица на него покушается. Пищащий сигнал открывающейся двери. Хлопок.

Ольга выпустила еще одну струю едкого дыма.

— ОЙ, не начинай! А? — раздраженно огрызнулся младший брат. — Что моя жена сказала?

— Ни-че-го! Прикинь? Крутись, братец, сам как хочешь, я тебе тут не помощница. И знаешь. Взгляд у Марии стал другой... Жестче, что ли. Раньше за ней не замечала. Ощущение, будто видит тебя насквозь, мысли читает. Подозрительная Машка стала, циничная. И это только твоя вина. Думаю, тебе еще аукнется поход налево. Дурак ты, братец, — втянув и без того впалые щеки, Ольга жадно затянулась, выпучив глаза, словно у нее открылось ясновидение.

Она прекрасно знала такую породу правильных людей, как невестка — чистоплюев, которые никому и ничего не прощают, будто сами не могут ступить в дерьмо.

Максим поморщился, чувствуя, как слова сестры занозами протыкают сознание. Он и сам понимал, что натворил, запутавшись в обмане и лжи. Поверив, что почти не уязвим и можно жить по кайфу, как тебе захочется. Но, одно дело признавать это в глубине души, и совсем другое — выслушивать нотации от сестры, которая сама барахтается в сточной канаве.

Любые слова сейчас прозвучали бы как оправдание, а оправдываться он не собирался. Макс просто хотел, чтобы этот неприятный разговор поскорее закончился, раз уж Ольга никак ему не помогла.

— Ладно, — наконец, сказал он, стараясь сохранять спокойствие в голосе, — Что сделано, то сделано. Сам буду разбираться. Спасибо за «поддержку». — Буркнул, словно часть своей вины на нее переложил. Не может помочь, а туда же с нотациями лезет.

— Иди в жопу, Максим, — устало ответила женщина, скидывая соединение.

Ольга немного приободрилась, вспомнив о подаренных деньгах. Можно сыновьям купить сладостей и отдать часть долга соседке. На ужин она ребятам скормит блины... Сегодня жить можно. Швырнув сигарету в урну, она отлепила свое тело от поверхности лавки, и похрустела костьми в сторону супермаркета.

— Коллеги, — Нияз обвел конторский коллектив тяжелым взглядом.

Народ притих в зале для переговоров. Начальники отделов сидели, как на иголках, переглядываясь между собой. Младший персонал толпился у двери, дыша друг другу в затылок и мечтая первыми сдриснуть с внепланового собрания. Обычно такие нежданчики ничего хорошего не сулили. Либо кого-то уволят, либо будет публичная порка.

— Хочу представить нашего нового финансового директора и совладелицу фирмы.

— Голубеву Марию Ростиславовну, — пробасил генеральный и откинувшись на спинку кресла, наслаждался произведенным эффектом.

Первым дернулся Максим, который имя услышал, а его владелицу не мог разглядеть. Вертел башкой, словно вокруг него оса летает.

— Мария Ростиславовна немного задерживается, — Буров посмотрел на наручные часы, словно прикидывал какую отсрочку выдать для оглашения следующего заявления. — Начнем пока без нее, — кивнул секретарше, застывшей с папкой приказов в руках — Галина, выдай список на увольнение по статье за невыполнение прямых обязанностей кандидатам. Пусть ознакомятся. Если захотят, могут оспорить в суде... Но, — он навел темные глаза на инженера. — Следующим будет ответный иск за причинение ущерба и разглашение конфиденциальных данных. А это... Уголовная статья.

Секретарша двинулась с места, чувствуя себя палачом. Люди, мимо которых она проходила втягивали головы в плечи и только когда их миновала угроза, облегченно выдыхали.

— За что?! — заверещала Лидия, получив «черный билет». Лист лег перед ней и рядом сидящие скосили глаза, прочитав ее имя, выделенное в тексте жирным шрифтом. — Я ничего не сделала... Я... Я ничего, — мотала светлой шевелюрой, почти расплакавшись. Она искала поддержки от любовника, который сидел напротив. Только Макс был бледен и будто находился мысленно не здесь. Его мозг включил полное отрицание происходящего. Мужчину повело немного в сторону, но он схватился за край стола, пытаясь удержаться на месте.

Проходная дверь с директорской стороны распахнулась. Топая каблучками, в черном приталенном платье чуть выше колена, вошла красивая женщина с огненно-рыжими волосами, свободно спадающими на плечи. Поприветствовала одними губами, кивнув всем одновременно.

— Мария Ростиславовна, я тут без вас уже приказы раздаю, — массивная фигура Нияза поднялась с места, и он шагнул ей навстречу — За ряд нарушений сотрудники будут уволены. Только, если вы. Не против, — и глаза Бурова «заулыбались» морщинками в уголках.

17.

— Думаю, Нияз Рустамович, вы приняли верное решение... Если вина сотрудников доказана, незачем прощать. Прощение воспримут за слабость, поймут, что так можно делать, — Мария не посмотрела в сторону мужа, не кивнула ему для приветствия даже, словно перед ней совершенно чужой, незнакомый человек.

Буров довольно жмурился, как обожравшийся лев после удачной охоты. Как там у Достоевского? «Все ослабели, «ожирели» сердца. Всем хочется сладенького, материальной выгоды». Только не за его счет Прикрываться Максимке больше не кем. По рукам бить и журить? Его терпели только из-за жены. Что касаемо Лидии… Он обязательно озвучит ее мужу причину своего поступка. Рогоносец работает в начальников управления градостроительства при администрации и вряд ли станет терпеть позор.

Нияз протянул руку, указывая, что ее место по правую сторону от хозяйского кресла. Мария, поблагодарив Нияза взглядом, элегантно присела, подогнув юбку рукой. Спокойно обвела взглядом собравшихся, намеренно перескочив, через неприятные лица, словно их больше не существует. Она видела, как напряглись физиономии у тех сотрудников, которых она видела рядом с Максом и его любовницей в кафе. Узнали? Вот и ладненько... — хотелось потереть ладошки.

Максим то сминал свой экземпляр приказа об увольнении, то снова расправлял, будто не веря, что это случилось с ним. Вглядывался