Чужими мы (не) стали - Ольга Рог

— Будто — правильное слово, Маша. Все было в ее дурной голове. Ты ведь знаешь женскую способность насочинять себе любовей, придумать то, чего не существует.

Разгуляева по городку разное трепала, язык без костей... Скажу по факту, что это была случайная связь, о которой Голубев тут же пожалел. Отмечали мы тогда мои погоны майорские. Ужрались на радостях в хламину. Валька его и взяла тепленьким. Могла она тогда любого из нас подобрать... Не повезло только Роське.

Узнав о последствиях, Голубев взял на себя ответственность. Семью свою разрушать точно не хотел, взгляд у Нияза стал пространственный и одновременно жуткий, словно он видит сквозь нее, вспоминает что-то нелицеприятное.

Возможно, он вспомнил тот дождливый весенний вечер, когда они выцепили двоюродного брата Вальки. Полиция не нашла, кто Нину порезал, а они вдвоем вышли на след. Помнил, как тащили его, мычащего за ноги. Рыли яму в лесу, замызгавшись с ног до головы, как черти. Вкопали ублюдка по шею. Плотно утоптали глинистую землю вокруг и оставили там выживать, кинув маленькую лопатку в метре от башки. Место специально не запоминали, плутали зигзагами.

Мокрые ветки били в лицо. Ноги тяжелые в сапогах с налипшей грязью.

Доковыляли кое-как до уазика. Будь оно, желание вернуться — точно бы не нашли.

И больше о том случае вслух никогда меж собой не говорили. Буров узнавал по-тихому спустя два года. Двоюродный числился без вести пропавшим. Судьба, наверное.

Жалел ли Нияз о содеянном? Точно — нем! Все мы не без греха, в той или иной степени. Ростислав сделал бы для него то же самое... Да. Буров еще сопливым старлеем был, когда познакомился с четой Голубевых. Сероглазой Ниной. Обычная училка в блузках, застегнутых на все пуговицы. От ее хрупких рук пахло мелом и булочками, что она пекла для мужа. Острые коленки. Жест, каким она захватывала подбородок пальцами, когда задумывалась. Нина старше его... Но, как старшая сестра не воспринималась. Разным способом Буров пытался, уговаривал себя, что это жена друга — табу! Чужая жена, мать е!

Нина — вовсе не роковая красавица. Но, почему-то плыл от ее присутствия, как дебил бупертатный, впервые увидевший бабу. Дурел от ее проникновенного голоса.

Никакой логике и пониманию его страсть не поддавалась. Любил Нияз Голубеву, хоть ты тресни. Ни одна другая не смогла перебить его наваждение. Ни с кем Буров счастья не нашел.

Хреново было, что он знал, как Нина несчастна с другом. Валькины щупальца до нее дотянулись и отравили все кругом желчным ядом. Знал, и ничего не мог с этим поделать. Сколько раз сбивал костяшки об «грушу», не чувствуя боли. Порывался поговорить с Ниной и силком заставлял свои желания замолкнуть.

Теперь, друга нет. Ушел, гонимый виной. Знал ли Ростислав о его тщательно скрываемых чувствах к жене? Может и знал, только не подавал вида.

— Мы держали в секрете, что твой отец Маша, вложил деньги в мой бизнес. Доля ему была выделена, когда по выслуге на пенсии уже был. Есть завещание у нотариуса. Думаю, скоро придет извещение вам с матерью. Ты — наследница, рыжик. Потом, придумаешь, как со своей частью поступить. Ростя сделал так, что тому нагульнышу достался только дом в деревне, купленный много лет назад.

Знаю, что живет он там с теткой, которая взяла его под опеку.

Маша бы могла от «новостей» сползти по стулу, да удалось взять эмоции в кулак.

Она не понимала, что за доли у нее теперь в бизнесе дяди Нияза. А он так снисходительно усмехнулся, и закинул в рот пирожное, скатанное в шоколадный шарик. Закачал головой, типа: «Ай, вкусно как... Попробуй, маша, тоже», придвинул ей поближе вазочку с кругляшками в разной посыпке. Позер! Умеет перевести разговор с серьезной темы на неофициальный. Еще бы щекотать начал, как в детстве. Нияз любого пессимиста расшевелит, если будет желание.

Мария позволила себе прыснуть и посмеяться. Разбитое сердце шито белыми нитками, вот-вот расползется, а она, дурочка, смеется.

14.

«Дорогой мой Ростенька, надеюсь есть веские причины, почему ты не отвечаешь на мои письма и не приезжаешь к Кирюше. Сынок ни в чем не виноват и за наши грехи отвечать не должен. Думаешь, подарки, что приносит от тебя угрюмый Буров, заменят ребенку отца? Я все понимаю, любовь моя. Ты боишься огласки, что скажут люди и осудят тебя за чувства. Помнишь, как у Талькова:

Скажи, откуда ты взялась,

Моя нечаянная радость,

Несвоевременная страсть,

Горькая, а сладость?

Вчера Кирилл спрашивал о тебе и просил передать, что новый велосипед ему понравился. Ребята завидуют и просят на нем прокатиться. А, он им гордо отвечает: «Отец не велел давать в чужие руки».

Маша почему-то представила полного парня на велике, у которого трясутся щеки на кочках. Он наматывает круги между жилых общаг где ютились семьи с личным составом. Колеса обязательно скрипят, как старые качели потому, что смазать их некому. Хмыкнув на свои видения, пыталась прочесть до конца сочинительство.

Дальше было не очень разборчиво. Размыто, будто накапали и чернильные синие буквы пустились в пляс. Что-то про ее любимые пионы.

«Слезами намочила?» — мелькнула у Маши догадка, после третьего письма.

Диссонанс какой-то! Если верить дяде Ниязу, то писанина не имела с реальностью ничего общего. Разгуляева жила в своем выдуманном мире и не хотела понимать, что Голубев к ней флюидами не тянется. Но, тогда откуда взяться пионам?

Мария представила, что разлучницы сейчас нет живых и цветочки ей носят только пластиковые по праздникам. Грустно стало. Она отложила бумагу в сторону, рядом с собой на диване. Встала. Потопталась неприкаянно из стороны в сторону.

У Маши назревал закономерный вопрос: «Мама знала о Валентине?».

«Не могла не знать» —приходил единственно верный ответ. Это Маша могла многого не понимать, в силу своего возраста и юношеского максимализма. Отец —это пример! Это Эверест, до которого не каждому мужчине дорасти. Правильный.

Суровый. Категоричный. Настоящий полковник.

Как он сказал Максу на свадьбе: «Обидишь мою дочь — прибью. Выходит, еще тогда чувствовал, что не цельный Максимка человек, с червоточинкой. Чуть дай ему «сладкого» и променяет родную жену на другую бабу. Судил по себе?

«Поэтому, были ультиматумы» — догадка ошпарила своей очевидностью. Квартиру эту, что досталась ей от бабушки по наследству, отец категорически запретил продавать. Говорил: «Не заработали на свое, нечего разбрасываться! Мы, вон с матерью сама знаешь, когда жилье получили». Словно в воду глядел.