Тени Равенсхолма - Мануэлла Юрьевна Макута

Ульрих повернулся к ещё одной фигуре, скрытой в тенях.

— Выйди, мой верный слуга.

Из темноты выступил высокий мужчина с суровым лицом. Он двигался медленно, словно во сне, его глаза были затуманены.

— Виктор Харт? — ахнула Моргана, узнав главу "Серебряного креста". — Как?! Как ты смог поймать его?!

— Не совсем он, — усмехнулся Ульрих. — Всего лишь временная замена. Достаточно хорошая, чтобы обмануть собственную дочь. Настоящий Харт... скажем так, отдыхает.

Моргана поежилась, отчётливо понимая, настолько до сих пор не знает Ульриха. Даже будучи его верной и преданной ученицей столько десятилетий, она не была посвящена во многие из его планов. Этот скрытный и подозрительный вампир всегда предпочитал действовать практически в одиночку, считая даже других вампиров жалкими, слабыми, недостойными того дара бессмертия, той силы, что они получили. Вот и её, Моргану, он, хоть и выделял среди остальных, но и презирал одновременно.

Ульрих щёлкнул пальцами, и существо, носившее облик Виктора Харта, изменилось — его черты стали текучими, лицо исказилось, на миг превратившись в жуткую маску, прежде чем вернуться к человеческому облику.

— Двойник? — прошептала Моргана. — Но они ведь вымерли столетия назад.

— Не все, — Ульрих погладил двойника по голове, словно домашнее животное. — Этот последний из своего рода. Я нашёл его в глубинах Карпат, почти умирающего, вернул к жизни. Теперь он служит мне, принимая облик любого, кого я пожелаю.

— И что ты задумал?

Ульрих подошёл к столу, на котором была разложена карта Равенсхолма.

— Двойник, принявший облик Харта, сообщит дочери, что Валериан — опасный вампир, которого нужно уничтожить. Зная благородную натуру девчонки, она попытается проверить это сама. — Его палец указал на университет. — Когда Валериан бросится её спасать — а он бросится, я знаю его слабость к смертным — мы возьмём его.

— А настоящий Харт?

— О, он жив, — Ульрих улыбнулся. — Пока. Он нам ещё пригодится, когда Совет и "Серебряный крест" уничтожат друг друга.

— Ты хочешь войны между вампирами и охотниками? — Моргана выглядела впечатлённой.

— Я хочу полного уничтожения старого порядка, — глаза Ульриха полыхнули красным. — Равенсхолм станет первым городом нового мира, где будут править мои создания. Ни вампиры, ни люди, а нечто большее. Гораздо большее — я нашёл то, что обновит этот мир, наполнит его великой силой.

Он подошёл к странному алтарю, на котором лежал древний артефакт — нечто похожее на сердце, но внешне похоже на сделанное из тёмного металла, при этом пульсирующее словно живое.

— "Сердце Тьмы", — прошептала Моргана. — Так оно действительно существует...

— Да, — Ульрих бережно коснулся артефакта. — Легенда гласит, что оно это — окаменевшее сердце самого первого вампира, поэтому оно способно контролировать всех детей ночи. Себастьян искал его веками, чтобы уничтожить. А я нашёл. И теперь уничтожу все, что так рьяно защищает этот предатель.

Он повернулся к донорам, всё ещё висящим в цепях.

— Готовь экстрактор, — приказал он Моргане. — Сегодня мы возьмём последнюю порцию их крови. А затем... - он посмотрел на двойника с лицом Виктора Харта, — Начнём нашу игру

* * *

Когда Моргана ушла, Ульрих торопливо вернулся к резервуару. Доноры, висевшие на стене, провожали каждое его движение испуганными взглядами. Да, пускай боятся, к чужому страху он привык — он сопровождал его всю его долгую жизнь. Люди глупы, они не понимают, что дар вампиризма- это счастье, избранность, а не проклятие. Что вампиры гораздо лучше, совершеннее, умнее, физически выносливее, чем те отродья тьмы, коими выставляют их жалкие смертные в своих не менее жалких легендах или научных трактатах. Охотники- другое дело, те прекрасно осознают, с кем им предстоит бороться. Тот же Виктор Харт, говорят, его упрямство и преданность охоте не меньше, чем у его предков. Впрочем, Ульрих этого не увидел — лишь глупца, что добровольно пришел в расставленную им ловушку.

— Пожалуйста. — донеслось испуганное всхлипывание от стены, Ульрих, лениво обернувшись, увидел устремлённый на него взгляд. Донор Лидии Мортем.

— Я весь во внимании, юная леди. — издевательски поклонился он худенькой девушке. Та, вздрогнув от его тёмного взгляда, дёрнулась, зазвенев цепями.

— Пожалуйста...Отпустите нас. Моя госпожа...Она даст вам много денег, сколько вы захотите. — другие доноры лишь обречённо следили за заранее обречённой на провал попыткой. Но юная донор в силу наивности не понимала этого. — У Лидии есть замки, есть много...

Ульрих, рассмеявшись, оборвал её взмахом руки.

— Предлагать вампиру богатство? Милая, ты смогла развеселить меня, поэтому, так и быть, умрёшь последней. — он скользнул глазами по донорам. — Видишь ли, самое главное наше сокровище — кровь. Это то, за что мы готовы отдать все на свете. А, особенно, свежая юная кровь. — его глаза налились красным. Мгновение- и Ульрих оказался рядом с девушкой, хищно принюхиваясь к ней. Затем удовлетворённо кивнул. — Такая, как у тебя.

Жертва не успела даже вскрикнуть — настолько быстро всё произошло. Рот Ульриха на глазах становился огромным, челюсть затрещала так, словно крошилась на сотни маленьких кусочков. Зубы заострились, увеличиваясь в размерах.

— Нет... пожалуйста.... Прошу вас...- прошептала охваченная ужасом девушка. С другого конца стены донёсся грубый оклик:

— Возьми меня, грязное чудовище! Оставь её!

Ульрих скривился в подобии усмешки — настолько, насколько это позволял его новый жуткий облик. А затем набросился на жертву перед собой- впился прямо в горло. Девушка, выгнувшись всем телом, обмякла. С другого конца стены послышались угрозы и проклятия, но Ульрих жадно пил кровь, пока, наконец, не насытился. Тогда он, отступив, принял свой обычный облик. Окинув себя взглядом, он отметил, что одежда пришла в негодность — слишком много крови. Нет, после того, как он вновь вышел в мир, его манеры полностью испортились. В лесах, где он скрывался раньше, ожидая, пока заживут раны, вернётся сила, он питался лишь зверьём и редкими путниками, что осмелились идти сквозь лес, срезая дорогу. Обернувшись к пленнику, что всё ещё сыпал проклятиями, он ощерился в хищной ухмылке:

— Слишком разговорчивая еда может вызвать несварение желудка, вы ведь в курсе, Оливер? — подмигнул он мужчине, который тут же замолчал, с ненавистью глядя на него.

8. Любовь

Элеонора нервно постукивала карандашом по раскрытой тетради. Лекция профессора Валериана подходила к концу, но она едва ли услышала хоть слово из его монолога о влиянии готической литературы на современную прозу. Всё её внимание было приковано к тому, как он двигался по аудитории — уверенно, словно хищник, разыскивающий добычу. Студенты на его лекциях всегда вели себя идеально, будто подчинённые его воле, вот и сейчас не было ни разговоров, ни перешептываний.

С того неловкого ужина прошло