О пепле и стали - Элиза Рейн

Из-за накопившегося раздражения, распаляемого Каином и моим собственным горящим телом, я кричу в ответ, как испорченный ребенок.

— Я не знаю, как!

И тут же жалею об этой вспышке, а мои щеки еще сильней горят от смущения.

— Забудь о том, что тебе нужно контролировать медведицу и о том, что делают все остальные. Что ты делаешь, когда тебе нужно стать лучше в чем-то?

Пытаясь успокоиться, я на минуту задумываюсь:

— Практикуюсь. Но это я уже пробовала и получилась какая-то беспорядочная херня.

— И в чем ты практикуешься?

Хмурюсь.

— В том, в чем должна стать лучше?

Его глаза сияют.

— Ты практикуешься в том, что изучила. Ты лучшая в поиске информации, принцесса. Вот, что ты обычно делаешь.

Я таращусь на него во все глаза.

Блядь. Он же прав.

Именно так я преуспела во всем, в чем хороша: ищу, изучаю, сохраняю и запоминаю информацию.

Лучше всего я сосредотачиваюсь, когда увлекаюсь чем-то, и чем больше узнаю, тем проще обучаюсь. Если я смогу понять, на что способна, может, все сложится так, как и должно?

Каин отталкивается от дверного проема.

— Скажи, как будешь готова к поиску названий кораблей, — говорит он прежде, чем уйти.

ГЛАВА 8

МАДДИ

Пока я иду, слова Каина все еще звучат в моей голове.

«Ты лучшая в поиске информации, принцесса. Вот, что ты обычно делаешь».

Он прав, и здесь есть всего одна фейри, которая обладает всей информацией о магии льда, в которой я нуждаюсь.

Мысль о том, что придется обратиться к Брунгильде заставляет мой живот сжаться, но я должна хотя бы попробовать. Она ведь не просто какая-то там фейри Двора Льда, а одна из самых могущественных на Иггдрасиле.

Мне нужно быть спокойной, когда буду с ней говорить. С холодной головой. Не той раздраженной версией себя, которой сейчас являюсь. А это значит, что мне нужны друзья и еда.

Я провожу вечер с Саррой, и это невероятно помогает. Ее мастерская кажется мне глазом бури, островком спокойствия в происходящем хаосе.

Пока мы едим с огромной тарелки хлеб, сыр и нарезанное холодное мясо, она объясняет мне правила кубба, популярной игры при Дворе Земли, в которой нужно бросать деревянные кубики и выстраивать стратегию. Ее объяснения рассказывают о сообществе, о котором я никогда не знала. Целые толпы собираются, чтобы посмотреть игру, старшие обучают правилам младших, а дружеское соперничество длится поколениями. Ловлю себя на том, что мне больно из-за того, что мое детство было наполнено не играми и смехом, а лишь безмолвными, одинокими коридорами и страхом.

— Тебе бы понравились летние турниры, — говорит она, и ее глаза блестят от воспоминаний. — Все приносят еду, а некоторые матчи затягиваются на целые дни.

Пытаюсь представить себе, каково это — быть окруженной людьми, которые мне рады, ждать в будущем чего-то кроме выживания. Все это звучит как мечта.

Я падаю в обморок посреди нашего ужина, знакомая темнота окутывает меня прямо в процессе еды. Когда возвращаюсь, Сарра все там же и готова снова повторить то, что я пропустила. Сыр на вкус сладковато-ореховый, и пока я слушаю продолжение ее историй, меня охватывает глубокое чувство покоя.

Отчасти, думаю, оно объясняется тем, что теперь я знаю, что обмороки меня не убьют. Но есть и что-то большее. Эта комната, с инструментами, незаконченными проектами и постоянным присутствием Сарры, стала моим убежищем в Фезерблейде.

— Знаешь, считай, что я не хочу видеть Крыло Медведя, — со вздохом говорю я.

— Чтобы тебе не пришлось делить жилье с кем-то, кто пытался тебя убить? — спрашивает Сарра, не отрываясь от сыра.

— Ну, и поэтому тоже. Но мне нравится здесь. Спасибо, что позволила использовать твою мастерскую как спальню, — говорю я.

Она смеется.

— Как будто у меня был выбор.

— Хм, может и нет, — ухмыляюсь в ответ. — Но я все равно это ценю.

— Тебе всегда здесь рады, Мадди. Знаешь, ты здесь моя единственная подруга.

Глядя на ее честное, открытое лицо, которое так и светится, я хочу спросить о жезле и том, не случилось ли чего-то еще. Но уверена, что это только испортит момент, так что вместо этого подаюсь вперед и обнимаю ее.

После того как Сарра уходит спать, я посильнее закутываюсь в меха и закрываю глаза. Мне нужно сохранить воспоминания обо всем, что произошло за последние несколько дней. И я жажду вновь оказаться в прохладных и таких знакомых коридорах галереи.

Решаю начать с утра вчерашнего дня.

С засады.

Пока заново проживаю нападение, комната для создания статуй бурлит от энергии, струи воды бьют вверх и танцуют вокруг меня. Я вспоминаю все в подробностях, стараясь сохранить не только действия, но и страх, гнев и то, как Торви появилась в тот момент, когда больше всего в ней нуждалась.

И Каин. Он тоже пришел на помощь. Он будто был единой силой вместе с Торви, пугающей и нападающей на моих врагов.

А потом… вокруг не было никого, и я коснулась его кровоточащей кожи…

Воспоминание ударяет меня, будто какая-то физическая сила. Жар охватывает меня, когда вспоминаю как он смотрел на меня глазами, потемневшими от желания, то, как его тело дрожало, пока он сдерживался. Пусть мы и не прикасаемся друг к другу, самого его присутствия, власти в его голосе достаточно, чтобы я подчинилась. Чтобы я умоляла. Образы того, как делала все, что он скажет, должны были вызвать во мне стыд, но вместо этого в моих венах вспыхивает желание такой силы, что меня вышвыривает из галереи обратно в реальность, а все мое тело полно отчаянной нужды.

Я отрывисто дышу, в шоке оглядываясь вокруг, укутанная мехом кожа стала слишком чувствительной. Никогда прежде я не проживала воспоминание так ярко, что меня бы вернуло в реальность.

Но… Я никогда не сохраняла физический опыт, подобный этому.

И никогда так не реагировала физически на воспоминание.

Судорожно сжимаю бедра, пытаясь создать давление, освобождение, хоть что-то, что успокоит мою жажду.

Я хочу почувствовать прикосновение его рук. Его губ. Всего его.

То, что я не могу этого получить, и что одно его касание сожжет меня в пепел, делает желание только сильнее. Представляю, каково было бы поцеловать его, ощутить вкус его губ, с которых срываются такие страшные слова.

Стоило бы это боли? Часть меня верит, что да.

Вцепившись пальцами в мех, я пытаюсь выровнять дыхание. Это просто безумие. Он опасен. Проклят.