Поэма о Шанъян. Том 3–4 - Мэй Юйчжэ

Как только мы переступили порог зимнего павильона, дитя заплакало еще громче – девочка, возможно, проголодалась.

– Во дворце есть кормилица – обратись к ней. – Я посмотрела на малышку в руках Цзинь-эр, затем обернулась и попросила А-Юэ помочь. Как же мне не хотелось снова смотреть на малышку…

– Не нужно тревожить кормилицу, – быстро сказала Цзинь-эр. – Я всегда кормила ее сама, она не привыкла к чужим рукам.

У них даже кормилицы не было… Как они смогли выжить в таких условиях? Цзинь-эр вместе с малышкой отошла во внутренние покои, чтобы покормить ее. Я осталась наедине с Цзыданем. После невыносимо долгой тишины я улыбнулась и сказала:

– Императрица-бабушка уже придумала для маленькой цзюньчжу имя. Оно записывается одним иероглифом. Если дяде императора понравится, можно будет подарить ей это имя.

Цзыдань поднял со стола чайную пиалу, постучал длинными тонкими пальцами по гладкому, без узоров, фарфору цвета селадона, а затем равнодушно сказал:

– Ее зовут А-Бао [34].

Сердце мое сжалось, руки слегка задрожали, а чай чуть не вылился.

А-Бао… Его дочь звали А-Бао…

– А-Бао! Теперь тебя зовут А-Бао!

– Ну уж нет! Не называй меня так[35]! Цзылун-гэгэ, ты ужасен!

– Ты одеваешься как маленькая девочка, как тебя можно называть Шанъян-цзюньчжу?

– На самом деле… А-Бао звучит не так уж и плохо.

– Цзыдань, ты мне не помогаешь! Я всегда так одеваюсь! Больше не буду с вами играть!

– А-Бао, А-Бао, жадина!..

Спустя столько лет я до сих пор помнила эту сцену. И он тоже.

В носу защекотало от тоски. Я посмотрела на Цзыданя и равнодушно сказала:

– Ей не идет это имя.

Когда мы были маленькими и играли вместе, Цзинь-эр почти всегда была с нами. Она должна была понимать скрытый смысл этого имени. Ни одна женщина не захочет назвать свою дочь прозвищем, пусть даже ласковым, другой женщины. Никогда женщина не смирится с этим.

– Цзинь-эр очень хорошая… – Я подняла на Цзыданя налитые слезами глаза. – Пожалуйста, береги ее.

Цзыдань пристально посмотрел на меня. Его губы медленно изогнулись в мрачной улыбке.

– Он хорошо к тебе относится?

Он спросил то, что спрашивать не следовало. Я беспомощно смотрела на него и задавалась вопросом: сможет ли он постоять за себя? Знал ли он, сколько опасностей поджидает его в стенах дворца? Помнил ли он, что его жизнь – в чужих руках? Я медленно встала, сделала вид, что не слышала его вопроса, чуть склонилась и сказала:

– Дядя императора утомился. Ван Сюань благодарит за радушный прием. Увидимся позже.

– Ванфэй, рабыня отправила во дворец Цзинлинь одежду и украшения. Нужно ли отправить туда еще слуг? – тихо спросила А-Юэ, пока помогала мне переодеваться и краситься.

Прикрыв глаза, я сказала:

– Не нужно. Следуем общепринятым правилам.

– Слушаюсь. Сегодня вечером на пиру место дяди императора оформить по-прежнему?

Я слегка кивнула.

– Может, госпоже Су предложить кормилицу? – задумчиво протянула я.

– Похоже, что маленькая цзюньчжу…

– Довольно! – Я распахнула глаза, взмахнула рукавом и сбросила все с туалетного столика.

А-Юэ и остальные служанки тут же рухнули на колени. В ушах моих загудело… Дядя императора, госпожа Су, маленькая цзюньчжу… Их образы кружились перед моими глазами, на душе царило беспокойство, а в мыслях – хаос. Чем сильнее я старалась избавиться от их образов в моей голове, тем чаще слышала их имена – снова и снова. Казалось, что все нарочно выводили меня из себя, чтобы посмотреть, как я справлюсь с эмоциями.

– Не стоит тревожиться – дядя императора не задержится во дворце надолго.

Я тяжело вздохнула и жестом велела всем уйти.

Сяо Ци, возглавляя многочисленное войско, со дня на день должен отправиться на юг. С самого начала Цзыдань был частью его карательного похода.

Я закрыла глаза и болезненно улыбнулась. Верно – кто одержит победу над Цзылюем, если не дядя императора – Цзыдань? От имени императорского дома он поведет войска на юг. Таким образом, даже если все знатные дома Цзяннани будут уничтожены, смерти эти будут лежать на императорской семье, а не на регенте – не на Сяо Ци. Множество поколений знатных родов будут стерты с лица земли, и эта позорная репутация совершенно не коснется Сяо Ци. Он собрался убивать взятым взаймы ножом [36] – блестящий ход.

Я вцепилась в туалетный столик, тело била дрожь.

Когда-то я думала, что Цзыданю гораздо лучше оставаться в императорской усыпальнице – пусть там холодно и одиноко. Это в разы безопаснее, чем оказаться в водовороте дворцовых интриг. Рядом с ним были Цзинь-эр и маленькая дочь – он мог спокойно состариться. Без тревог и забот. Однако какой-то указ вернул его во дворец, где все уже было не так, как он привык. Я лишь боялась, что он даже не догадывался, что ждет его впереди, каким печальным будет исход, – что брат должен пойти на брата.

Цзыдань, что мне делать? Я знаю, какое горе ждет тебя, но не знаю, как все это остановить…

– Прибыл ван-е, – раздались высокие голоса служанок.

Я резко обернулась, поправила волосы, выпрямила спину и спокойно посмотрела на дверь. Сяо Ци вошел во внутренние покои – его высокую сильную фигуру очерчивал свет свечей, создавая едва видимый ореол. Он предстал передо мной в парадном платье с золотым шнуром. Парадный головной убор тянулся к потолку. Широкие рукава колыхались при движении, раскачивая усатого и когтистого золотого дракона с налитыми киноварью глазами. Я посмотрела на Сяо Ци и не смела отвести взгляд. Он заложил руки за спину, тень его падала на гладкий пол, напоминая свернувшегося дракона. Казалось, что эта длинная тень залила все пространство.

Человек передо мной – мой муж. Владыка мира. Никто не посмеет ослушаться его воли.

Он подошел ко мне. Его губы привычно тронула спокойная улыбка, а острота взгляда угасла, сменившись сладкой негой. Я выпрямила спину, подняла голову и задержала дыхание, тихо наблюдая, как он приближается, пока он не оказался так близко, что я могла почувствовать его дыхание, а он – мое.

Взгляд его может заставить генералов вражеской армии сложить оружие. Взгляд его способен косить человеческие жизни – точно на поле брани вышел мужчина в семь чи [37] ростом со смертоносной косой. При взгляде на него остается только ждать неминуемого конца.

Я спокойно встретилась с ним глазами и позволила его взгляду нырнуть в мое сердце – там, в холодном сливовом саду, его ждали мои старые друзья. Я