Поэма о Шанъян. Том 3–4 - Мэй Юйчжэ

юге Поднебесной, уже довольно продолжительно враждовали со столичной знатью. Удельные сановники уже давно обзавелись своими войсками и игнорировали приказы правительства. Между богатыми и знатными домами корни переплелись и спутались коленца [23]. За последние годы чиновники стали более коррумпированы, материальные условия жизни народа вызывали тревогу. Когда Цзылюй бежал на юг, Сяо Ци ничего не предпринял и не погнался за ним. Пытаясь стабилизировать политическое положение в столице, он втайне отслеживал ситуацию на юге. В начале года он перебросил своих людей и готовился к карательной экспедиции на юг. Выжидая удобный момент, он поклялся, что рано или поздно основательно вычистит юг от мятежников.

Изначально Сяо Ци планировал отправиться на юг в начале весны, но полмесяца назад перевал Линьлян – единственный путь в столицу – за два дня захватили семь мятежников. Когда их поймали, двое из них покончили жизнь самоубийством, один погиб от тяжелых ранений и только оставшиеся четверо признались, кто стоял за всем этим. Фэнъюань-цзюньван [24] тайно общался с Цзяньчжан-ваном – он выступал в роли ушей и глаз при дворе. Когда он обнаружил, что Сяо Ци задумал отправиться на юг, немедленно послал гонца, чтобы доложить об этом, но всадника перехватили у перевала Линьлян – никто не сможет выбраться из сетей Тан Цзина. Тан Цзин – один из трех лучших генералов Сяо Ци – был известен своей жестокостью и безжалостностью. Его даже прозвали «Генерал Змей [25]». В прежние времена он единолично основал военный лагерь «Черный флаг» и обучил могущественных воинов. Многие на территории всей Поднебесной называли его своим шицзунем [26]. Сяо Ци изначально оставил его в Ниншо, но недавно отозвал в столицу и приказал допрашивать мятежников под пытками. Выяснилось, что за ними стояли главы большинства богатых домов, – это вызвало много шума и при дворе, и в народе.

Как бы мятежник ни был упрям, окажись он в руках Тан Цзина, жизнь его будет хуже смерти, не говоря уже об изнеженных, избалованных представителях знатных домов.

На седьмой день первого лунного месяца Тан Цзин подал ко двору официальную жалобу на Фэнъюань-цзюньвана. Он обвинял его в измене, заговоре против императорской семьи и регента.

На десятый день первого лунного месяца все министры и сановники предоставили трону доклад, в котором умоляли регента отправить войска в карательную экспедицию ради государя и страны.

На одиннадцатый день первого лунного месяца регент опубликовал приказ, согласно которому генералу Ху Гуанле надлежало возглавить стотысячное войско и отправиться на юг.

Через четыре дня в столице будет самое ожидаемое торжество – Праздник фонарей [27]. Во дворце соберется вся родня императора, высокопоставленные министры и сановники и представители знатных домов.

– Эти нефритовые ступени нужно покрыть расшитым войлоком, а через каждые десять ступеней установить шелковый дворцовый фонарь.

Юйсю, закутавшись в шубу на лисьем меху, уверенно раздавала слугам команды, куда расставить украшения. Ее сапфирово-синее платье делало кожу сияющей, подчеркивая ее красоту.

Я медленно подошла к ней и сказала с улыбкой:

– Благодарю за вашу усердную работу, госпожа Сун.

Юйсю тут же обернулась, поспешно опустилась на колени, сложила руки в приветственном жесте и, надув губы, сказала:

– Ванфэй опять высмеивает рабыню!

– Мы уже давно обращаемся друг к другу иначе, ты и я – гусао [28], – откуда в твоих речах появилась «рабыня»? – Я улыбнулась и взяла ее за руку. – Ты мне очень помогаешь. Без тебя я бы не справилась.

– Добрые слова ванфэй – лучший подарок для меня. Я не смею проявить неблагодарность. – Она тихо вздохнула. – Я с детства неуклюжа и не имею талантов. Я лишь надеюсь, что ванфэй не оставит меня и я смогу быть рядом с вами до конца дней. Юйсю большего и не нужно.

Я улыбнулась и ответила:

– Глупая девчонка – если ты собралась быть со мной до конца дней, как тогда быть Хуайэню?

Румяные щеки Юйсю заалели сильнее. Она вскинула брови и возмутилась:

– Не упоминай этого дурня!

– Последние несколько дней военные были очень заняты. Хуайэнь, вероятно, очень уставал. – Я улыбнулась и покачала головой.

Юйсю нерешительно кивнула, а на лице ее появилась едва заметная тень беспокойства.

– В последнее время он постоянно чем-то занят, но я не знаю чем. Целыми днями у него лицо суровое, и говорит он грубо – как будто срывает злобу на мне. А когда я спрашиваю у него, что случилось, он не отвечает.

Я сразу поняла, почему Сун Хуайэнь так себя вел. Несколько дней назад Сяо Ци назначил Ху Гуанле генералом авангарда и повел стотысячное войско на юг. Ху Гуанле и Сун Хуайэнь всегда были верными помощниками Сяо Ци, их опыт и боевые заслуги были равны, но они очень отличались по характеру. О разногласиях между генералами Сун и Ху знали все, это уже ни для кого не секрет. Сейчас Ху Гуанле перехватил первенство, конечно, Сун Хуайэнь не смог сдержать обиду.

Вчера на утренней аудиенции у императора он потерял самообладание и публично просился на фронт, но Сяо Ци хладнокровно осадил его. Мне было неведомо, какие у Сяо Ци были планы, может, просто еще не пришло время отправлять Сун Хуайэня, а может, потому что у него были другие важные задачи. Я, конечно, не могла рассказать Юйсю, как на самом деле обстояли дела, поэтому я просто улыбнулась и мягко сказала:

– Тебе не нужно волноваться из-за чужих эмоций. Мужчины как дети. Генералы они, министры, гуны и хоу [29] – они требуют внимания и ласки.

Юйсю широко распахнула глаза.

– Как дети? Как так?

Поджав губы, я улыбнулась. Юйсю приняла мои слова слишком близко к сердцу. Смутившись еще больше, она пробормотала:

– Как он может быть таким большим ребенком…

А-Юэ тихо рассмеялась. Она была примерно того же возраста, что и Юйсю. Они стали добрыми подругами. Юйсю, залившись румянцем и надув щеки, обернулась и обратилась к А-Юэ:

– Дорогая, если ванфэй однажды тоже найдет тебе хорошего мужа, посмотрю я, как тогда ты будешь смеяться!

А-Юэ хихикнула и спряталась за моей спиной. Я не удержалась от смеха. Только рядом с ними я вспоминала, что я еще совсем молода и что у меня еще есть силы вот так смеяться.

Пока мы смеялись, позади вдруг раздался хмурый, низкий голос:

– Чему это вы тут так радуетесь?

К нам, заложив руки за спину, медленно подошел Сяо Ци. Он был одет в легкий наряд со свободным поясом и широкими рукавами. Его парадные одежды и