Соленья и варенья от попаданки, или новая жизнь бабы Зины - Ри Даль

— Я верю, что вы не знали о содержании сосудов. Это вполне в духе Торесфаля — скрывать и искажать правду всеми возможными способами. Ваше правительство жестоко обманывает всех, в первую очередь своих. Но теперь вы видели, что торгаллы — дело рук торесфальского престола. Это неоспоримо.

Я замерла, слова лорда эхом отдавались в моей голове. Райли кивнул первым, его лицо стало ещё мрачнее, но я не могла молчать. Мысли путались, а сердце сжималось от ужаса и неверия.

— Получается, — тихо, почти шёпотом, начала я, — дракарий сам насылал эту нечисть на своих же мирных жителей?

Тарвин посмотрел на меня, его глаза сузились, но он кивнул.

— Выходит так, — подтвердил он.

Я почувствовала, как пол уходит из-под ног. Это было слишком. Слишком чудовищно, чтобы уложиться в голове.

— Но зачем? — вырвалось у меня. — Для чего? Это ведь… бесчеловечно!

Тарвин слегка наклонился вперёд, его пальцы впились в столешницу.

— Когда речь заходит о власти драконов, никакая человечность не играет роли, — сказал он.

Райли подался вперёд, насколько позволяли верёвки.

— Но зачем они это делали? — спросил он, и в его голосе звучала та же смесь неверия и гнева, что бушевала во мне. — Какой смысл?

Тарвин откинулся на спинку стула.

— Об этом стоило бы поинтересоваться у ваших господ, что послали вас на верную смерть, — сказал он. — Торесфаль ни перед чем не остановится, чтобы добиться своих целей. Драконат жаждет захватить наши земли и поработить нас. Но они не могут сломить наш дух. У них не хватает сил. Драконы вымирают как вид. А наша решимость только крепнет. И они не придумали ничего более действенного, чем подорвать нашу безопасность изнутри. Полагаю, на своей земле они просто ставили эксперименты с неживунами. Заодно разжигали ненависть простых торесфальцев к мирендальцам.

Я открыла рот, чтобы возразить, но слова застряли в горле. Разум отказывался принимать это. Если Торесфаль, наше собственное правительство, обманывало нас, использовало нас, как пешки в своей игре, то как теперь верить кому бы то ни было? Я посмотрела на Тарвина, его суровое лицо не выражало ни капли сочувствия, но в его словах была логика, которую я не могла отрицать.

— Если наше правительство нас обманывало, — тихо сказала я, чувствуя, как голос дрожит, — как теперь нам верить вам?

Ксавир хмыкнул, его шрамы дрогнули в усмешке, но Тарвин поднял руку, заставляя его замолчать.

— А разве вы уже не получили достаточно доказательств того, какие подонки занимают престол Торесфаля? — вопросил он.

Я прикусила язык.

Да, всё так и было. Я видела, как зелёное облако поднялось из разбитого сосуда, как мёртвая овца превратилась в торгалла, как её пустые глаза загорелись жутким мертвенным светом. Я видела страх в глазах Санны, чувствовала, как моя собственная душа разрывается от стыда и ужаса. Мы везли смерть. И даже не подозревали об этом.

Мысли закружились вихрем. Как я могла быть такой слепой? Как могла верить, что всё, что мы делаем, — имеет какой-то смысл и не несёт опасности? Я вспомнила слова Митроила, его холодный, уверенный голос, его обещания раскрыть правду о моём ребёнке. Но в то же время я уже знала, что этот нелюдь способен на ложь — он обманывал всех насчёт Рога Первого Дракона. И также безжалостно манипулировал мной, играл на моём горе, как на струнах. А я, глупая, поверила. Поверила, что он даст мне ответы, что он поможет мне найти моего малыша...

Но теперь понимала: всё это была ложь, ловушка, чтобы заставить меня служить их целям. И Райли… Он тоже был частью этой паутины. Мы оба были пешками, которых бесчеловечно использовали. Но как я могла знать? Как мы оба могли раскусить эту ложь, если она была соткана так искусно, что казалась правдой?

Я вспомнила свою прошлую жизнь, свою боль, свои потери. Тогда я тоже доверяла — доверяла своему жениху, верила в любовь, в семью, в будущее. И всё рухнуло. А теперь я снова доверилась, снова поверила — и снова оказалась в ловушке. Но на этот раз всё было ещё хуже. На этот раз я не просто потеряла надежду на семью. Я чуть не потеряла Райли, Санну, саму себя. Я чуть не предала тех, кто стал мне дорог, и чуть не погубила собственными руками сотни, тысячи невинных жизней простых мирендальцев.

Господи, какая же я дура! Зинаида Герасимовна, заслуженный педагог, женщина с опытом, и так легко попалась на удочку! Но с другой стороны… Откуда мне было знать? Я ведь ничего толкомне видела в этом мире, как и моя предшественница, Киора. Я прожила шестьдесят пять лет, я учила детей, закатывала банки, справлялась с бедами. Но этот мир… Этот мир был другим. Здесь всё было пропитано ложью, интригами, жестокостью. Здесь даже богиня, Целлиана, предупреждала меня, что я останусь одна, что мне придётся полагаться только на себя. И я не справилась.

Я подняла глаза на Тарвина, чувствуя, как внутри загорается что-то новое — не страх, не отчаяние, а решимость. Я не знала, можно ли доверять этому человеку, но я знала одно: я больше не хочу быть слепой. Я хочу знать. Хочу понять. И хочу защитить моих близких.

Тарвин, будто почувствовав перемену во мне, слегка наклонил голову.

— Что вы знаете об истории своего государства? — спросил он.

Я посмотрела на Райли, он кивнул, и мы начали говорить — почти хором, дополняя друг друга, как настоящая семья. Как те, кто прошли через огонь и всё ещё держатся вместе.

— Когда-то Торесфаль и Мирендаль были единой Империей Драконат, — начала я, повтряя слова, которые некогда звучали для Киоры на уроках истории в Доме Целлианы. — Но потом в государстве случился переворот. Власть захватили чужеземцы с Дальних Земель Моркендаль. Они убили дракария Тиморда Влассфора V и много лет правили на троне.

Райли продолжил:

— За это время драконья кровь сильно перемешалась с кровью моркендальцев, из-за чего драконы стали рождаться всё реже и реже. Но затем драконокровные снова забрали свою власть, а моркендальцы бежали за Мятежные Горы, где основали новое государство — Мирендаль. Их предводителем стал Дарвен Несгибаемый. Он был первым пратарием Мирендаля.

Я кивнула, подхватывая:

— Им удалось при побеге захватить артефакт — рог Первого Дракона, с помощью которого они и творили