Кощеева гора - Елизавета Алексеевна Дворецкая

на обоз, увидел, что людей возле него стало как будто больше! Не успел удивиться, как понял, в чем дело: у него на глазах из саней продолжали лететь мешки, а из-под них вскакивали люди – в кольчугах, некоторые даже в шлемах, с щитами в руках.

– Стой! – рявкнул Красен, еще не осознав толком, что это значит, но угадав опасность. – Назад, глядь!

Поняв, что здесь на ловцов поставили ловушку, Красен теперь хотел только увести своих людей обратно в лес. Услышали его не все. Красен подался назад, голосом и взмахами рук увлекая навцов обратно в лес. Но на втором шаге ощутил сильный удар по голове сзади – и все потемнело.

Рухнув на снег без памяти, Красен уже не мог видеть, как следом за убегающими навцами устремилась от саней довольно плотная толпа. Как один из пленных возле ближайших саней поднимает свободные руки, выхватывает из саней щит и сулицу, и сулицу эту немедленно запускает в спину убегающего навца. Навец упал, а в руках у его убийцы сразу оказалась другая сулица.

Придя в себя, Красен снова зажмурился: обильный свет резал глаза, голова гудела и сильно болела. Удар обухом топора со спины хоть и не пробил, благодаря меховой шапке, ему череп, но подняться у него не хватило бы сил – даже если в грудь не упиралось бы острие копья. Он лежал на спине, над ним раскинулось бледное зимнее небо. Красен не двигался, раскинув руки, показывая, что сдается. Он уже понял главное: дичью на этом лову были не смоляне, а ловцом – не он. Но кто? Смоляне явно приготовились именно к этой схватке. Но не отправил же Станибор целую дружину в такую даль ради отроков на Кощеевой горе? Что ему за дело – здесь не его земля.

Ответ на этот вопрос Красен получил быстро. Заслоняя небо, над ним склонилось знакомое лицо. Никогда еще Красен не видал этих тонких чертах выражения такой сосредоточенной ярости. При виде него серо-голубые глаза вспыхнули.

– Не убивай его! – быстро велел Торлейв тому отроку, что держал копье, а потом закричал: – Берси! Иди сюда! Я нашел одного!

Красен попытался приподнять голову, но нажим на копье усилился, и он опять откинулся на снег. Кто-то подошел, спросил на русском языке, хрипло и прерывисто дыша:

– Что? Кого нашел?

– Гляди – это Красен.

На пленника уставилась еще одна пара светлых глаз – так сильно похожих на глаза Святослава, что душу наполнила боль. И выражение ярости в них мучительно напоминало Красену о князе, только ему эта ярость ничего доброго не сулила.

– Красен? Ты уверен?

– Да уж конечно, – ответил Торлейв. – Я его сколько лет знаю.

– Ну так давай, коли его! – потребовал второй, тот, что походил на Святослава.

Смертельная опасность обострила чувства, и Красен его вспомнил, хотя видел всего пару раз: это и есть Берислав сын Тородда, из Хольмгарда. Убийца Девяты, Градимира и Добровоя.

По жилам хлынул холод: именно этот облик уже полгода носила смерть беглой Игморовой братии. Она настигла уже троих, а теперь пришла и за ним.

Они здесь – братья-мстители за Улеба. Будто с неба упали. Красен, так долго от них бежавший, почувствовал себя припертым к стене – и эта стена за спиной имела непробиваемо жесткую холодность льда. Все его существо рванулось – бежать! – но острие копья плотнее уперлось в грудь, намекая: еще одно движение, и будешь прошит, как цыпленок вертелом.

– Погоди! – Торлейв поднял руку, не подпуская Бера, потом чуть наклонился и спросил: – Игмор где?

Красен не сразу сообразил, что обращаются к нему.

– Слышишь? – повторил Торлейв. – Где Игмор?

– Он понимает по-русски? – с недовольным видом уточнил Бер.

– Не хуже нас с тобой. У Святослава в дружине все понимают. Эй! Красен, свет мой, говорить будешь?

– Его точно здесь нет? – Бер оглядел тела на снегу и связанных пленных навцов.

– Игмошу ни с кем не спутаешь. Он здоровенный, как хряк, морда вот такая! А эти все какие-то недоноски. Ты что, язык проглотил?

– Коли его! – с досадой повторил Бер. – Если тебе стало его жалко, дай мне!

– Стойте! – прохрипел сам Красен. – Не уби… не убивайте. Я скажу…

– Ну?

– Игмора… здесь нет. Он в крепости сидит. У него рана…

– Та самая? – уточнил Бер. – В бедре?

– Да. Он ходит с трудом. Я… проведу.

– Без тебя обойдемся, – надменно ответил Бер. – Ну что, Тови, хочешь его еще о чем-нибудь спросить?

– Нет. – Торлейв вытащил из ножен за спиной длинный ударный нож. – Поднимите его! – велел он кому-то рядом, от кого Красен видел одни ноги. – Агнер! Держи его сзади.

Двое подняли Красена, копье отодвинулось от его груди, но недалеко. Теперь, стоя на ногах, Красен хорошо видел обоих своих врагов, Торлейва и Бера. Понял, что в них ему кажется странным: оба были одеты в простые овчинные кожухи, ничем не покрытые, и такие же шапки. Бера он почти не знал, но Торлейв на его памяти не ходил так бедно одетый. Именно такие фигуры Красен видел из засады, уныло бредущие за санями. Кроме этих двоих, вокруг столпилось еще человек семь-восемь поддельных «пленных», и это были не юные «зимние волки», а мужчины более зрелые. Среди них затесался и Завей – не только не связанный, но и топором в руке. Вид этого топора навел Красена на еще одну обидную мысль, но было не до того.

Перед Красеном оказался одноглазый смуглолицый человек лет сорока с чем-то, с кожаной повязкой на правом глазу. Красен хорошо его помнил по Киеву: это варяг-телохранитель Торлейва, которого сам Святослав почему-то особенно уважал. В руках у одноглазого был ремень, и вид его очень не понравился Красену.

– Что ты хочешь делать? – обратился он к Торлейву.

– Отдам тебя Одину во славу моего брата Улеба. Слишком большая честь для тебя, но нам нужна его поддержка, чтобы хорошо довести дело до конца. Мы решили отдать ему первого из вас, кто нам попадется.

– Давай все-таки «кровавого орла»! – явно не в первый раз взмолился Бер, надеясь, что Торлейв передумает. – Никогда не видел! И Одину так больше понравится!

– Я хочу сделать это сам, а «орла» я тоже никогда не видел, – возразил Торлейв.

– Вот Агнер нас обоих и научит!

– В жизни любая сноровка пригодится! – одобрил Агнер.

– Ну, Тови, подумай, когда еще выпадет другой такой случай!

Красен облился холодным потом: ему мало того что грозила самая жестокая казнь из придуманных в этой части света, так еще предстояло побыть учебной поделкой для двух отпрысков княжеского рода! Успели спеться, сволочи!

– Тови! –