Притча о судьбе - Мелли Т. Толлэм

Мои друзья, Редмонд, Райкен — мое сердце болело за каждого из них. Их лица поблекли с течением времени, остались только смутные воспоминания.

И все же я могла чувствовать их. Я могла чувствовать его.

Очень редко эмоции Райкена захлестывали его с головой, каждая из которых была подчеркнута ноткой отчаяния. Хотя я часто пыталась наладить контакт, наша односторонняя связь оставалась непроницаемой, как кирпичная стена.

Я бы сделала все, чтобы увидеть его снова, даже если бы это означало разрыв с Малахией.

Однако моя эгоистичная выгода была не единственной причиной этого восстания. Дело было не только в этом.

Это было о светилах, беспомощных и превращенных в камень. Это было о женщинах-тенях, выступающих против мужчин, которые приковали их.

Другие полагались на меня, и мои эмоции не могли помешать нашему плану, каким бы сложным он ни был.

Завтрашний бал в честь моих тридцать третьих именин станет поворотным моментом для них и для меня. Я и так слишком долго откладывала.

Это был наш единственный шанс.

Я погладила себя по волосам, убедившись, что они остаются завязанными, и соскользнула с кровати. Щупальца тени двигались вместе со мной, каждая нить осматривала пространство, изгибаясь. Я осторожно увернулась от каждой, используя точную работу ног, проскользнула мимо. Дверь за мной захлопнулась, и защелка со щелчком встала на место.

Я застыла в коридоре, наблюдая, как тени тянутся из спальни Малахии. Дверь была приоткрыта, и оттуда доносились мягкие звуки его храпа. Я прислушивалась к малейшему перерыву в его дыхании, изменению частоты сердечных сокращений, но он продолжал мирно спать. Тихие стоны притянули меня к нему.

Мягкое одеяло беспорядочно лежало у его ног, примостившись прямо под животом. Его торс был точен, обнажая глубокие серебристые отметины, которые соответствовали бледным шрамам на его руках. С каждым вдохом его грудь поднималась и опускалась в ровном ритме. Его темные крылья расправились по всей длине огромной кровати, кончики едва заметно подергивалист, пока он спал.

Раздался тихий всхлип, за которым последовал стон.

Он выглядел таким невинным. Таким хрупким. Таким одиноким. Чувство вины сжало струны моего сердца при виде него, это разрывает меня на части.

Может быть, это был мой долг — спасти его…

Нет. Я уже пожертвовала годами своей жизни, и пришло время взять себя в руки. Да, я заботилась о Малакае, но не собиралась рисковать всеми остальными, кого любила.

Я двинулась вперёд, ступая через сплетения теней, обходя их, пока сердце трескалось пополам.

Тени рассеялись, стоило мне войти в просторную гостиную — ту самую, в которой я впервые появилась, ту, где мы с Матильдой устраивали наши тайные встречи.

Она уже была здесь, в ожидании, с отрешённым взглядом, устремлённым в сторону горы, скрытой в тенях. Каскад белоснежных волос стекал через плечо, пока она разворачивалась ко мне. Тёмные глаза встретились с моими.

Я попыталась скрыть печаль на лице, прежде чем она успела разглядеть сомнение, затаившееся внутри, — но было уже поздно.

— Ты начинаешь сомневаться, — сказала она. Не вопрос — утверждение.

Я поморщилась. Иногда было легко забыть, что она провидица, что ей известен почти каждый исход каждого сценария. И все же мои другие мысли были именно такими — всего лишь мыслями.

Я приблизилась, скользя кончиками пальцев по потертому кожаному дивану в комнате, материал которого медленно расходился по швам. Как долго у Малахии был этот диван? Спроектировал ли он его, основываясь на своем видении меня и моего мира? Сиденья по всему дворцу были в основном каменными, но это было таким… смертным.

Ее глаза проследили за мной, когда я подошла к ней и выглянула в окно, устремив свой взгляд туда, где лежала страна светил, окутанная тенями. Завтра женщины-тени взбунтуются, и я воспользуюсь этим отвлекающим маневром, чтобы сбежать и спасти светил.

Пока я говорила, мои глаза не отрывались от этого далекого пункта назначения, но я чувствовала, как ее взгляд обжигает меня.

— Ты уже знаешь, что я чувствую, но другого выхода нет.

Я жаждала вернуться домой, и только светила могли бы помочь. Матильда хотела уйти со мной, потащив с собой и Валаама. Она скучала по Эулалии и прежней жизни, из которой ее украли, и как королева Страны Фейри, я предоставила бы им безопасное убежище.

— Как выглядит исход? — спросила я, повернув к ней затуманенные глаза. — У нас все получится?

— Скорее всего, — прошептала она мягким и задумчивым голосом. — Женщины тени вырвутся на свободу и основают новое королевство, предпочитая видеть своих партнеров только во время течки. Ты спасешь светила, а я буду ждать открытия портала.

Матильда предвидела, что мой отец откроет врата от моего имени и вернет меня к жизни, о которой я мечтала. Он быстро закроет портал после моего ухода из этого мира. По неизвестным причинам именно он отправил меня в тот мир, и Малахию тоже.

Словно прочитав мои мысли, Матильда продолжила:

— Ты должна действовать быстро, Далия. Валаам не сможет долго сдерживать Малахию.

Напоминание никак не облегчило тревогу, терзавшую мой разум. Быстрый вход и выход — это не то, что я могла гарантировать, не тогда, когда я не имела ни малейшего представления о том, как работает магия светил. Но я уже делала это однажды и, конечно, могла попробовать снова. Матильда заметила сомнение в моих глазах, и ее рука поднялась, чтобы сжать мою.

— Я вижу только победу. Мы добьемся успеха.

Я моргнула и склонила голову набок. Для провидицы было необычно верить в какой-то определенный путь, поэтому, если она так уверена в себе, это должно быть безопасная ставка. Тем не менее, я не могла не задаться вопросом.

— А Малахия?

Исцелится ли он когда-нибудь? Заживет ли когда-нибудь его сердце? Или он сгорел бы от предательства, душевной боли и огорчения, обманутый той, кого считал своей парой?

— С ним все будет в порядке, — в ее глазах промелькнуло сомнение, и она прочистила горло. — Отдохни, пока можешь. Завтрашний вечер будет насыщен событиями.

Скрип ножек каменного стула, скребущих по полу, пробудил меня от беспокойного сна. Заснуть было нелегко, так как я все утро ворочалась с боку на бок, размышляя о риске неудачи. Мои глаза приоткрылись; мягкое сияние серебристой луны просачивалось сквозь ресницы, что было самым близким к дневному свету здесь.

Я зевнула и потянулась, облегчая боль во всем теле.

— Я позволил тебе поспать как можно дольше, но уже почти пришло время бала в честь твоих именин, — мрачный