Притча о судьбе - Мелли Т. Толлэм

Как долго он наблюдал? Что он знал? Он спал, когда я проверяла его — или притворялся?

Мой взгляд метнулся в угол комнаты, остановившись на темных тенях, окутывающих его фигуру, скрывающих все, кроме глаз. Пылающие бирюзовые глаза засияли в темноте, встретившись с моими собственными.

Тени сдвинулись и разделились, открывая его во всей красе. Мои глаза проследили за распростертыми крыльями за его спиной и костяной короной между изогнутыми рогами. Темная кожа облегала его худощавое, мускулистое телосложение, боевые доспехи вместо изысканных церемониальных нарядов, которые он часто надевал на торжества. На руках и ногах у него были наручи, а внутри лежало множество остроконечного оружия.

Он был одет для войны.

Судя по диким вспышкам темно-бордовой силы, вспыхивающим в его темной ауре, он знал. Он знал, что мы запланировали, и был полностью готов провести ночь в бою вместо того, чтобы праздновать.

Мой желудок скрутило от выражения его глаз, полного презрения.

Я пожала плечами, снимая дурное предчувствие, замаскировав это движение растяжкой и натянутой улыбкой, прежде чем поприветствовать его.

— Доброе утро, Малахия.

— Почему ты так устала, свет мой? Ты вчера поздно легла?

Мой рот дрогнул при виде понимающего блеска в его глазах, и я быстро изменила выражение лица. Я выбралась из кровати и прошла мимо него, отчаянно пытаясь сохранить видимость, молясь, чтобы мои страхи были простым случаем паранойи.

Он склонил голову набок, следя за каждым моим движением, замечая скованность в конечностях и ту тяжесть, с которой двигалось моё тело. Я застыла перед ним, будто загнанный зверь.

Сердце бешено колотилось, несмотря на внешнее спокойствие, в голове стучало, а в животе всё перевернулось.

Меня сейчас стошнит.

— Да. Я вчера допоздна не спала. Я не могла уснуть.

Малахай прищелкнул языком.

— Я не почувствовал, что бы ты задела мои тени. Ты избегала меня?

— Я не хотела тебя беспокоить.

Мой взгляд метнулся к полу, когда я солгала сквозь зубы. Я не могла стоять перед ним, извергая ложь, не тогда, когда он мог распознать даже самую хорошо продуманную ложь. Поэтому я отстранилась, отступая к краю кровати, мои глаза не отрывались от его. Каждое движение под его пристальным взглядом кажется механическим и ущербным. Тем не менее, я продолжаю, оперлась о край кровати и приняла более непринужденную позу.

Он видел меня насквозь, как и всегда. Его взгляд метнулся от моих дрожащих ладоней к капельке пота, стекающей по моему виску. Я всегда была лгуньей, и никогда хорошей.

Я сделала глубокий вдох, решив говорить спокойно, но в моем голосе послышался характерный треск.

— Что-то не так? Ты не выглядишь так, словно одет для бала.

Взгляд Малахии прожигал меня насквозь, казалось, проникая в самую сердцевину моего существа и заглядывая мельком… глубже.

Я выдохнула и подождала, пока он заговорит, но тишина повисла между нами, как саван. Под тяжестью его взгляда, было одновременно жарко и холодно.

Он видел все.

Прежде чем я успела пошевелиться, он встал передо мной, прижимая покрытые шрамами руки к моему лицу. Его пальцы скользнули по моим щекам и подбородку, словно запечатлевая их форму в памяти. Я расслабилась, когда он слегка провел по моей коже, наклоняя мою голову набок.

— Твое тело реагирует так, как будто у тебя течка, но твой запах не изменился.

Моя грудь сжалась от облегчения. В прошлом году он стер термин «течка» из памяти Матильды и моей, надеясь, что мы не вспомним о зелье к моим следующим именинам. Очевидно, мы вспомнили.

— Что такое течка?

Он усмехнулся моему притворному неведению и отстранился.

— Я думаю, ты играешь со мной, свет мой. Я думаю, ты помнишь все — свою течку, горы и свои мятежные планы. Ты бы не сдалась так просто. Вы с Матильдой, возможно, считаете, что я не заметил её вмешательства в нити предвидения, но я заметил. Каждый раз, когда она вплетается, она оставляет след — узлы в паутине и оборванные фрагменты. — Он поднял руку и провёл пальцами по воздуху, будто перебирая струны судьбы. — Ловко с её стороны, и всё же — это так легко развеять.

У меня внутри все сжалось, когда я увидела подтверждение этого. Он знал.

— Скажи мне, свет мой: Матильда замечает, когда я прикасаюсь к ней? Заметила ли она спутанные нити и недостающие фрагменты? Все, что она может сделать, я могу сделать лучше.

Черт побери. Нет, Матильда ничего не заметила. Она была так уверена, так уверена в нашей победе. Мы были дурами, думая, что сможем пустить ему пыль в глаза.

Тем не менее, я настаивала.

— Я не знаю, о чем ты говоришь, Малахия.

Крылья Малахии расправились, когда он подплыл ближе, встав между моих бедер. Его дыхание смешалось с моим, и я отвела взгляд, избегая огня в его глазах. Я не могла встретиться с ним лицом к лицу, не тогда, когда мои внутренности гудели от нетерпения трахнуть его, пока еще был шанс.

— Возьми меня за руку, Дуана. Я хочу тебе кое-что показать, — сказал он, протягивая мне руку.

Я сглотнула комок в горле, не зная, что делать. Глубоко вздохнув, вложила свою ладонь в его.

Внезапно мир ушел у нас из-под ног, и на его месте оказалось то, что я вообразила себе зрелищем. Комок застрял у меня в горле, когда я осознала все это. Мы с Малахией стояли внутри надвигающейся алой паутины. Его взгляд переместился на меня, когда он указал на точку в паутине, а прямо за ней — изображение сегодняшнего вечера.

— Ты видишь это, свет мой? Прямо здесь есть узел, которому не место, маленький белый налет внутри него, налет, который не мой.

Я перевела взгляд на точку внутри паутины и поморщилась.

— Ну же, дотронься до него. Покажи мне, как изменятся события сегодняшнего вечера, — потребовал он.

Я приблизилась к тому месту, о котором говорил Малахия, мельком взглянув на изображение, выделенное красным, поскольку наши руки оставались связанными вместе. За паутиной разыгрывался бал, праздник, наполненный музыкой и танцами, день именин, такой же, как любой другой.

— Я не хочу прикасаться к этому, — сказала я, издав небольшой сдавленный звук. — Это не моя сила, чтобы прикасаться.

Малахия усмехнулся.

— Тогда ладно. Я сделаю это.

Пальцы Малахии пробежались по узловатой петле, разрывая нити. Изображение за паутиной продолжало меняться по мере того, как он углублялся в нее. Бал превратился во что-то вроде буйства, а затем… Малахия отпустил мою руку прежде, чем я смогла хорошенько рассмотреть, но я могла бы