Бывший. На выданье - Елена Росси

В какой-то момент попытался отключить мысленный винегрет. Просто перестал думать и сократил расстояние между нами до неприлично маленького. Треугольное личико напоминало персонаж из какого-то мультика. Давно не встречал таких чудноватых женщин. Хотя, плевать мне было на ее внешность, сейчас из любой конфетку можно сделать. Стук ее сердца и учащенное дыхание были единственными звуками в запертой на задвижку квартире. Внутри меня чувствовалось какое-то волнение. Но с чего вдруг я нервничал, так и осталось загадкой. Ее зрачки были совсем близко, ресницы едва не задевали мои.

— Руслан… — шепотом произнесла она.

Обхватив руками ее лицо, я поглаживал большим пальцем ее щеку. Этими нежными движениями я пытался вызвать в себе возбуждение. Естественно мое тело не каменное и не могло игнорировать женщину.

Настя смотрела в мои глаза. Спина ровная, словно сидела в школе за партой. Два “осколка от малахитовой шкатулки” согрели бы даже самое холодное сердце. А в моем по-прежнему лед. Ничего. Ну, Колокольникова! Ну, держись! Если не удастся растопить все это сексом…

Между нами расплескалось красное вино. Капнув на мое колено, точно кровь.

— Ба-алин, — зачесал назад пятерней свои жесткие волосы.

На автомате, Настя быстро отстранилась. Какая ирония.

Злясь на момент, я откинулся на спинку самого неудобного дивана в мире. Диван и правда был ужасно неудобным, однако, я любил его, потому что он не соответствовал своей наружности. Изящно изогнутые подлокотники и мягкое сиденье цвета болотной тины, выглядело очень гостеприимно. Но за этой приманкой скрывалась нелепая конструкция. Если кто-то сидел на нем достаточно долго, то пружины неприятно впивались в пятую точку. И все равно, я отказывался сдаться и заменить его, полагая, что такое место идеально подходит для меня. Моя внешность тоже обманчива.

— Ты красивая, — спинка дивана заскрипела, когда я заерзал на месте.

Настя встряхнула головой, отчего ее ангельские кудряшки превратились в хаос.

— В деревне откуда я родом, мою внешность считали уродством. Слишком “рыжая” во всех смыслах, но я не злилась на них.

— Какие глупости, — убирая прядь волос за оттопыренное ушко, я погладил нежную кожу шеи. — Вот я — урод! — она взглянула на бесчисленные шрамы на тыльной стороне моей ладони, которые отливали белым в свете ламп.

— Нет, что ты! Это практически не заметно, — морщинка жалости появилась у нее на лбу.

Это подлое “практически” особенно взбесило меня. Злая искра зажглась в моем взгляде.

— Не парься! Люди замечают, а я нет.

— Как это случилось? — произнесла она, поправив свои кудри.

Воспоминание о той жуткой ночи, когда я почти что сдался в объятия смерти от восьми ножевых порезов, тут же всплыло в моем сознании. Я опомнился и хмуро посмотрел на нее:

— Если говорить коротко, в начале службы на меня никто не возлагал никаких надежд. Да и я сам, похоже, не ожидал от себя ничего героического. Пока не пришлось ловить одного барыгу голыми руками. В подъезде, он ударил меня по голове достаточно сильно. Сейчас мне кажется: наверное, он пересмотрел боевиков и ожидал, что я упаду в обморок или свалюсь с ног. Но я остался стоять и был в сознании. Более того, я начал бороться. Барыга испугался — он не ожидал того, что я буду смотреть на него как волк, а не как овечка. В какой-то момент он пошел на меня с чем-то острым в руке…

— А дальше?

— А дальше реанимация. Месяц я пролежал в больничке и еще три восстанавливался. Зато барыга был покрыт кровью с головы до ног. Его задержали, и закрыли. Правда уже не за наркоту…

— Восемь ножевых ранений — ужас! — выпалила она полушепотом.

— Можно сказать, я шикарно отделался. Мне ведь могли перерезать горло. И это был хороший урок такому “герою” как я. Впредь эскапада на работе, не вызывает моего восхищения. Теперь я понимаю, как жить в “реальном мире” с суровым лицом. И не бьюсь башкой о стену, пытаясь изменить общество.

— Ты отважный парень...

— Если меня жалеют, значит, я больше ничего, кроме жалости, не достоин. Если я кого-то жалею, значит, я не способен на лучшие чувства. Не смей меня жалеть, поняла? — выдыхаю резко севшим голосом, слабо догоняя, с какой секунды потяжелело сердце и гулким массивом начало долбиться мне в ребра.

Напоминая, что оно — не просто мотор. Что-то вырабатывает… Какие-то чувства…

“Облако невинности” чарующе моргало, глядя на меня. Ворот толстовки, которую я напялил, вдруг стал ощущаться удавкой.

— Хочешь, чтобы я потерла в ванной? — она с жалостью посмотрела на мои испорченные джинсы.

Вопрос упал в мое сознание, как камень в стоячую воду пруда, по которой, наконец-то, пошли круги. Странно было слышать это из уст такой мышки. И в то же время это было абсолютно уместно.

— Хочешь, чтобы я потерла пятно… это я имела в виду, — поспешно поправила себя, понимая, что переступила черту двусмысленности.

— Только пятно?.. — мягко поддразнил я.

Сгреб в кулаки рубашку на ее спине, и представил на автопилоте… Колокольникову… Да еб… вашу мать!

Настя уже послушно подалась вперед. Комната словно наполнилась другой атмосферой — невероятно опасной и при этом очень возбуждающей, и мне хватило ума ее не портить. Взгляд моих темных глаз скользил по ней… игнорируя все слова на букву “К”. Ее губы так провокационно блестели. На заднем плане вспыхивали первые новогодние фейерверки. Люди спешили проводить старый год.

Я взял пальцами ее за подбородок, чуть приоткрывая рот. И все это время, глядел, как ресницы на ее закрытых глазах подрагивают. Смял ее губы поцелуем. Язык, проскальзывал между зубов. И тут меня охватила злость… На кого, спросили бы вы зная? Да, на черствую КОЛОКОЛЬНИКОВУ!!! Мгновенные перемены настроения происходили помимо воли. Почувствовал, как руки Насти уперлись в мои плечи, видимо хотела оттолкнуть. Не не вышло, я слишком сильно терзал ее рот, чувствуя, как кровь прибывает в пах. Привыкая к моему темпу, Настя начала расслабляться. Тут я понял, как хочу охладить свой пыл. Буду драть эту ммм… училку всю ночь. Так, как угодно моей душе.

Однако намерения перебил звонок мобильного, пронзительно запищавший в кармане джинс. Мелодия, похожая на траурный марш, набирала обороты, и я остановился, чтобы ответить на вызов, когда до чистого кайфа оставались считанные шаги. Настя почувствовала металлический привкус крови на языке, кажется, потрескалась кожа на губах. Я отпустил ее. Посмотрел на дисплей:

“Малина”.

В моих силах было нажать на кнопку и заставить телефон замолчать