Двор Ледяных Сердец - Элис Нокс

Тишина.

– Земли замерзают, – продолжил он громче. – Реки встали. Леса умирают. Подданные бегут – те, кто может. Те, кто не может – замерзают. Голод. Смерть. Хаос. Это твоё королевство, Кейлан. Твоя боль убивает невинных.

Голос стал ещё громче, почти криком:

– Ты король! Твоя боль – это боль земель! Твоё горе – это смерть народа! Ты не можешь…

– Заткнись.

Голос Морфроста был тихим. Мёртвым. Холодным.

Он не пошевелился. Не посмотрел.

Просто сказал:

– Заткнись, Торан. И уйди. Оставь меня.

Торан сжал челюсти, руки дрожали.

– Она не вернётся, – произнёс он тише, но каждое слово было наполнено болью. – Сколько бы ты ни наказывал себя. Сколько бы ни разрушал. Она мертва. Аурелия

мертва. И смерть окончательна. Даже для фейри. Даже для принцесс.

Морфрост медленно опустил голову.

Посмотрел на Торана.

Глаза белые. Пустые. Мёртвые.

– Я знаю, – прошептал он, и в голосе не было ничего – только пустота. – Именно поэтому уйди. Оставь меня здесь. Позволь умереть. Вместе с королевством. Это… справедливо.

Торан смотрел на него долго, и по его лицу медленно текла слеза.

– Ты уже мёртв, – произнёс он тихо. – Ты не король. Не мужчина. Не воин. Просто труп, что сидит на троне и гниёт.

Он развернулся, медленно пошёл к выходу. Остановился у двери.

– Когда решишь вернуться к жизни – я буду ждать, – сказал он, голос дрожал. – Но если решишь остаться здесь… если выберешь смерть…

Голос сорвался.

– Тогда прощай, мой король. Мой друг. Мой брат.

Дверь закрылась.

Морфрост остался.

Один.

На троне.

Голова снова откинулась назад, глаза закрылись.

Лёд пополз дальше, наползал на трон, на его ноги, на руки.

Хоронил заживо.

Я смотрела, не в силах отвести взгляд, не в силах вздохнуть.

Слёзы обожгли глаза, потекли по щекам.

И метель усилилась снова – яростно, безжалостно.

Мир начал меняться.

Картинка поплыла, растворилась в вихре снега.

Метель усилилась снова, понесла меня дальше сквозь вихрь снега и чужих воспоминаний.

Когда она стихла, я открыла глаза.

***

Передо мной простиралось поле битвы— огромное, изрытое, покрытое телами павших. Земля вытоптана тысячами ног, местами выжжена дотла, местами покрыта инеем, что не таял. Воздух густой, тяжёлый, пропитан запахом крови, металла и магии – едкой, что впитывалась в лёгкие.

Небо было разделено надвое.

Слева – лето. Золотое, яркое, солнце палило нещадно, воздух дрожал от жара.

Справа – зима. Серое небо, низкие тучи, холодный ветер нёс снег и смерть.

Две стихии столкнулись, и между ними шла война.

Крики раненых смешивались со звоном металла, с рычанием магических существ, со взрывами заклинаний. Воины Летнего Двора в золотых доспехах рубились с воинами Зимнего Двора в серебре, покрытом инеем. Магия огня сталкивалась с магией холода, вспыхивала яркими всполохами, замораживала воздух, выжигала землю.

Кровь текла ручьями – красная, горячая, смешивалась в лужах, впитывалась в израненную землю.

Я стояла посреди этого хаоса, но никто не видел меня, никто не замечал.

Воины проходили сквозь меня, словно я была призраком.

И тогда я увидела его.

В самой гуще сражения двигался Морфрост – молодой, яростный, полный жизни, совсем не похожий на того мёртвого короля на троне.

Белые волосы развевались на ветру, залитые брызгами чужой крови. Доспехи из чёрного льда пульсировали серебристым светом. Глаза ледяного голубого цвета горели холодным пламенем. В руках меч – длинный, острый, окрашенный красным.

Он двигался быстро, смертоносно, как танцор в идеально поставленном танце смерти.

Взмах вправо – горло вскрыто, кровь фонтаном. Разворот, волосы описали белую дугу. Взмах влево – меч прошёл сквозь доспехи. Удар сверху – череп раскололся.

Король в своей стихии, воплощение войны, жестокий и прекрасный одновременно.

И рядом с ним, спиной к спине – она.

Дева невероятной красоты.

Золотые волосы заплетены в толстые косы, что развевались за спиной, ловили солнечные лучи, переливались как жидкое золото. Кожа смуглая, загорелая – летняя, тёплая. Глаза янтарные, полные решимости и любви. Боевой костюм лёгкий, цвета спелой пшеницы, разорван в нескольких местах, испачкан кровью и грязью. В руках меч. Легче, изящнее, но не менее смертоносный.

Она двигалась как танцовщица среди врагов, каждое движение было грацией и смертью одновременно.

Взмах – горло врага вскрыто. Разворот – блок удара, что целился в спину Морфроста. Контратака – меч прошёл между рёбер.

Они двигались синхронно, словно были одним целым, защищая друг друга, прикрывая, убивая. Враги падали один за другим, не в силах пробиться сквозь их смертельный танец.

Всё у них получалось.

Но тут мой взгляд зацепился за движение в стороне.

На небольшой возвышенности, на холме, что давал преимущество обзора, стояла фигура в сверкающих золотых доспехах.

Оберон.

Узнать не составило труда – то же самодовольное лицо, та же королевская выправка, та же холодная красота. Он не сражался, не был в гуще битвы, как положено королю. Просто стоял и наблюдал, словно это была игра, шахматная партия, где воины были фигурами.

А потом кто-то рядом протянул ему лук.

Изящный, смертоносный, выкованный из живого дерева, покрытый рунами.

И золотую стрелу, что засветилась в его руках, пульсируя магией.

Сердце пропустило удар.

Холод пронзил меня, потому что я видела, куда он смотрел.

Не на толпу воинов. Не на поле битвы вообще.

На то место, где сражался Морфрост, где белые волосы развевались на ветру, где спина была открыта, незащищена.

Он поднял лук медленно, натянул тетиву.

И время замедлилось.

Звуки стали глухими, приглушёнными. Движения воинов замедлились, словно они двигались под водой. Каждая секунда растянулась в вечность.

Оберон целился, лицо сосредоточено, челюсти сжаты, глаза прищурены. Стрела в его руках светилась всё ярче, готовая нести смерть.

Аурелия повернула голову – медленно, в этом замедленном мире, золотые волосы описали плавную дугу.

Глаза расширились.

Она увидела Оберона на холме, лук в его руках, стрелу, нацеленную в спину Морфроста.

Поняла мгновенно – времени предупредить нет, времени крикнуть нет. Только одна возможность спасти.

Лицо исказилось – ужас смешался с решимостью, отчаяние с любовью, что была сильнее страха смерти.

Рот открылся, крик растянулся, исказился:

– Нееет!

Она развернулась резко, быстрее, чем позволяло замедленное время, словно сила воли пробила сквозь магию. Оттолкнулась от земли, бросилась вперёд – не к врагу, а к нему, грудью вперёд, руки раскинуты, чтобы закрыть собой, защитить.

Стрела вошла в неё.

Прямо в грудь, между рёбер, насквозь.

Я видела, как наконечник прошёл сквозь плоть, вышел со спины окрашенный красным.

Видела, как глаза расширились от боли. Как рот открылся в беззвучном крике.

И мир замер