Летний сад - Полина Саймонс

нападении, о двух нападениях. Тот человек собирался выдвинуть обвинение против вашего мужа. Другой серьезно травмирован». Вмешался сержант Миллер. «Тот, другой – это Стив Бэлкман», – сказал он. И полицейские кивнули. «Только не снова», – сказал кто-то. «Они были пьяны? Ваш муж был пьян? Из-за чего произошла драка? Это были две разные драки или одна и та же? Александр разбил человеку лицо, другому выбил зубы, почему? Правда ли, что конфликт уже назревал? Отец, Билл Бэлкман, давний член здешней общины, сказал, что не знает, что там произошло. Для него это стало полной неожиданностью. Сказал, что это была просто мужская драка. „Парни все одинаковы“ – так он сказал. И добавил, что не стоит принимать все всерьез. С его сыном все будет в порядке. И вообще все будет в порядке. Однако в доме лежит убитый…

Откуда выстрелил ваш муж? Он ведь не знал, что у Дадли есть пистолет, как он сообразил взять оружие и принести к двери спальни? Была ли возможность заставить этого человека отпустить вас без смертельного результата? Было ли это проникновением со взломом? Неудавшееся нападение, попытка изнасилования, попытка убийства? Было ли со стороны вашего мужа избыточным применением силы на той вечеринке, он ведь ударил другого мужчину просто из-за грубого замечания в ваш адрес? И не была ли избыточной реакция Дадли на избыточную реакцию Александра? И что делал в это время Стив Бэлкман?»

Из «Финикс сан» явились еще два репортера, они стояли в гостиной со своими блокнотами и камерами со вспышками, все записывали, чтобы опубликовать в утренних выпусках. «Он до вас дотронулся? Он вас ударил? Он вас порезал? Есть ли на вас ваша собственная кровь?»

Причинил ли он боль Татьяне? Никто не мог сказать наверняка, даже она сама. Только Александр ответил: нет, она не пострадала, она в шоке. Они беспокоились о ней. Они вызвали врача. Сержант Миллер сказал, что хочет отправить ее в госпиталь. Она отказалась. Александр полагал, что ей следует поехать. Она отказалась. С ней все в порядке, повторяла она. Она сиделка, она все знает о таких вещах.

Текли часы. Александр оставался в спальне с полицейскими. Татьяна могла видеть его мельком: он шагал по комнате, курил, садился на кровать. Потом они закрыли дверь, и она снова заплакала. Тело Дадли все так же лежало на полу за окровавленным диваном, на котором она сидела.

Наконец Александр вышел из спальни. Она отчаянно вцепилась в него, уткнулась лицом. Он все повторял: «Тише, тише…» Его руки обнимали ее. Внезапно его близость испугала ее. Она опять заплакала, оттолкнула его. Полицейские, работники «скорой», репортеры стояли молча, пока Александр, прижимая к себе ее окровавленную голову, продолжал ее успокаивать.

– Таня, – шептал он, – тише, тише… Ну же… Наверное, ей нужен укол, – сказал он наконец, вставая, чтобы принести ее медицинскую сумку. – Она не в себе.

– Я в порядке, – твердила она, но все так же дрожала.

Она посмотрела на Александра, вставшего и закурившего. Он был спокоен. Он не был взволнован, его руки были тверды, движения обычны. Он полностью владел собой. Татьяна вспомнила его на холме у Берлина, окруженного пулеметами, гранатами, полуавтоматическими пистолетами, автоматическим оружием, – одного в окопе, систематически отгонявшего батальон солдат, которые ползли, бежали, поднимались на холм, чтобы убить его, убить ее.

– Тот человек поднялся на наш холм, чтобы захватить мою жену, – сказал Александр полицейским без каких-либо эмоций, с сигаретой в зубах. – Посмотрите на дверь. Замок парадной двери взломан, одна из петель тоже.

Полицейские собирались проверить историю побега из тюрьмы в Монтане. Они собирались поговорить с Бэлкманом о том, что он нанял человека, подозреваемого в побеге из тюрьмы, подозреваемого в убийстве. Это федеральное преступление – наём человека, подозреваемого в тяжком уголовном преступлении.

Как Дадли узнал, где живет Александр? Кто мог дать Дадли его адрес? И если это Стив Бэлкман, он должен был сделать это до вечеринки, потому что после нее он уже говорить не мог. И зачем Стив мог это сделать – сообщить Дадли адрес Александра? «Уж этот Стив Бэлкман», – сказал Миллер, качая головой. Обожает неприятности, причиняет неприятности, постоянно в неприятностях. «Да, так вот, – сказал он. – На этот раз мы не скроем это от газет, что бы ни делал его отец».

Было уже шесть утра. Над горами растекался серовато-голубой рассвет. Кто-то принес кофе, булочки. Александр дал Татьяне чашку, пытался заставить ее поесть.

Пьяный агрессивный человек был убит среди ночи, после того как вломился в мобильный дом на склоне Макдауэлла, в миле над грязной дорогой от Пимы, у черта на рогах. Эти факты были неоспоримы. Ни Татьяна, ни Александр не стали делиться с полицейскими иными фактами, происшедшими за три года. Или фактами всей их жизни.

Взошло солнце, приехали другие полицейские, делали все новые снимки. В восемь утра Александр позвонил Франческе и попросил ее оставить у себя Энтони на весь день. Татьяна все так же сидела на диване. В какой-то момент она откинулась назад и словно потеряла сознание. Когда она открыла глаза, то уже была в объятиях Александра, а тело Дадли все так же лежало позади нее. На их черно-белом линолеуме появились меловые линии. В свете безжалостного дня кровь уже высыхала и темнела, осколки костей валялись на ковре в гостиной, в коридоре перед спальней Энтони, прилипли к двери, к стенам. Татьяна оглянулась лишь раз. Дадли все так же владел ею. И никто ничего не мог с этим сделать, пока не уехали полицейские.

Телефон звонил без передышки.

Полицейские спрашивали Александра, не знает ли он родственников Дадли. Кого следует известить о его смерти? Александр и Татьяна недоуменно переглянулись. Неужели их действительно спрашивают о ближайшей родне Дадли?

Наконец приехал врач, чтобы осмотреть Татьяну. Да все в порядке, заявила она, дрожа; врач ей не нужен. Александр давно уже принес одеяло, укутал ее. Доктор осторожно снял одеяло и приоткрыл халат. Он спрашивал, что именно происходило с ней – ее били, пытались насиловать? Она видела, что Александр наблюдает за ней с другого конца комнаты. Потом он подошел и запахнул на ней этот ужасный халат. Врач снова его снял, осмотрел руки Татьяны, ноги, покрасневшее горло, которое сжимал Дадли. Откинув ее волосы, он заметил синяки на шее сзади. Спросил о них. Она не ответила. В другой момент она бы покраснела, но только не этим утром.

– У вас что-то болит? – спросил врач.

– Нет.

– Но что это такое?

Она не отвечала, просто подняла на него взгляд. Врач смутился: