Запрещенные слова. Том 2 - Айя Субботина

что это фото произведет на меня эффект разорвавшейся бомбы. А мне хочется потянуться пальцем к стеклу, стереть запотевшие части, стратегически прикрывающие самое «взрослое». И именно это делает фото максимально горячим.

Хочется заорать на весь свет, что вообще-то дикпики нужно делать именно ВОТ ТАК!

Но вместо ора я просто всхлипываю, давлюсь воздухом и пытаюсь откашляться.

Сашка с пониманием протягивает свой стаканчик с колой, из которого я делаю пару глотков. Смотрит на меня с выражением «Серьезно? У тебя теперь вот так?» Не осуждает, но как будто для него сам факт существования сообщений с интимными фотками, кажется чем-то очень противоестественным. Я не обижаюсь – до появления в моей жизни Дубровского, я думала о себе примерно то же самое.

Мне вообще кажется, что все самое важное мы сегодня говорим друг другу исключительно невербально.

Я быстро блокирую телефон, бросаю его в сумку и прикладываю к щекам прохладные ладони.

Сашка – мистер, блин, деликатность – от комментариев воздерживается.

Вместо этого бросает взгляд на часы и начинает преувеличенно быстро собираться.

Говорит, что обещал ему весь день играть в приставку. Я понимающе киваю и на ходу придумываю, что нам с племянниками вообще-то нужно в парк. Ксеня и Андрей немного ворчат, что отрываю их от игры, но мы все равно успеваем собраться раньше, чем Сашка.

— Пока, Саш, - я по-дружески приобнимаю его за плечи.

Такси вызываю уже на улице – на этот раз на удивление быстро нахожу нужную машину. Она приезжает ровно через пару минут, и я с наслаждением упаковываю племянников внутрь, сама забираясь на соседнее с водительским сиденье. Слава богу, машина успевает отъехать раньше, чем выйдет Сашка – я бы не хотела еще раз сегодня с ним пересечься. Понимаю, что эта неловкость временная, и что спустя какое-то время мы снова сможет разговаривать как раньше. Наверное. Хотя понятия не имею, как в разговорах с ним избегать темы Юли – меня уже сейчас подворачивает от мысли, что она будет и дальше портить ему жизнь. Возможно, из шкуры вон вылезет, лишь бы сделать наше общение максимально некомфортным или и вовсе свести его к минимум.

Я делаю глубокий вдох. Оглядываюсь на племянников, которые восторженно обсуждают свои игрушки, и достаю телефон. Стараюсь держать так, чтобы на экран не смог упасть ничей, даже случайный взгляд.

Несколько секунд разглядываю фотку, снова плавлюсь и чуть не прошу водителя открыть окно, потому что моментально загораюсь, как будто температура воздуха подскакивает до сорока градусов.

Пальцы летают по экрану, когда пишу ему: «Ты в курсе существования слова «совесть»?»

Слава отвечает через пару минут, пишет, что слово такое он, конечно, знает.

Я: Мог бы иногда ею и пользоваться для разнообразия.

Слава: Я обязательно прислушаюсь к твоим советам, Би (нет)))))

Я: Собираешься меня так весь день мариновать?

Слава: Ага

Я старательно прикусываю нижнюю губу, чтобы не издать рвущийся из груди стон предвкушения.

Слава: Жду не дождусь, когда твои племянники уедут домой. У меня на тебя очень серьезные планы..)

Я: Штаны, надеюсь, не треснут?))

И только через несколько секунд, когда он присылает ржущий до слез смайлик, понимаю, что написала эту пошлятину всерьез, а не просто в своем воображении.

Слава: Штаны, конечно, уже треснули)) есть риск, что к тому времени, как я до тебя доберусь, у меня ни одних целых не останется)

Я отправляю ему тающий в лужицу смайлик, блокирую телефон и переключаюсь на детей.

Это будут самые сложные выходные, определенно.

Глава двадцать шестая

Это последняя коробка. Самая маленькая. И самая интимная.

Я приношу ее из своей квартиры, пока Слава в душе – смывает с себя рабочий день.

В ней нет ни одежды, ни книг, а только мои маленькие утренние и вечерние помощники – уходовые средства, мази, кремы, косметика. Духи – само собой. Большую часть всего этого нужно «поселить» в ванну, так что пока она занята, я быстро завариваю в маленький прозрачный заварник чай – бросаю туда немного черного листового чая, горсть ягод облепихи и пару слайсов имбиря. Именно в такой вариации мы со Славой любим больше всего. В ванну к нему не вторгаюсь не потому, что стеснясь – боже, после того, что Дубровский вчера сделал со мной в постели, слово «стыд» можно официально вычеркнуть из моего лексикона! Просто любой наш слишком тесный контакт с минимум одежды обязательно заканчивается сексом. Причем, кажется, уже в равной степени и по моей, и по его инициативе.

Почти всю неделю мы занимались переездом – на этот раз серьезно, так что теперь мне уже не нужно красться в трусах по площадке, потому что теперь все мои вещи живут в его гардеробной. Их примерно… раза в три больше, но я ни разу не слышала, чтобы он был этим недоволен. Наоборот – ему как будто даже нравится, что теперь все его ранее пустующие полки заняты мной.

Перетащили мои пледы и постельное белье, так что теперь на его кровати – мои хлопковые наволочки и простыня.

Затык – незначительный – случился только с книгами, потому что наши с ним коллекции оказались поразительно… похожи. Но, подумав, мы сошлись во мнении, что все равно не будем избавляться от дублей.

Когда Дубровский выходит из душа в одном полотенце на бедрах, я проскальзываю внутрь и ставлю коробку на тумбу возле раковины, разглядывая совершенно пустые хромированные полки. Там только бритва, шампунь, гель для душа и лосьон после бритья. Идеальный, брутальный, мужской мир.

Я деловито открываю коробку и начинаю «вторжение».

На стеклянную полку выстраиваются в ряд мои сыворотки, кремы, тоники. Яркие, цветные, пахнущие миндалем, розой и сандалом. Это и правда выглядит как захват территории, и я весело хихикаю себе под нос, раз за разом все дальше сдвигая в сторону его скромные три флакона.

— Это что, химическая атака? – Дубровский смотрит на мою батарею флаконов с театрально подчеркнутым ужасом.

— Это называется «уход», Дубровский, - фыркаю, продолжая расставлять свои сокровища. — Некоторым из нас недостаточно одного куска хозяйственного мыла на все случаи жизни.

— Хозяйственного? - Он картинно обижается, подходит ближе. Его тело излучает жар и запах геля для душа – свежего, без навязчивой отдушки. – Этот кусок, между прочим, с активированным углем.

Берет из коробки одну из моих баночек. Маленькую, розовую. Читает этикетку.

— «Сыворотка-флюид с улиточной слизью»? – Смотрит на меня так, как будто я принесла в дом