Американка - Хэдди Гудрич

Я поняла, что Луиза уже все про меня знает. Она подошла к раковине, разглядывая меня, как звезду, одновременно с восхищением и голодным любопытством. Луиза осмотрела меня с ног до головы, проверяя, совпадает ли составленный ею образ с реальностью.

Подруга Аниты сразу мне понравилась. У нее был загадочный взгляд кошачьих глаз, таких же черных, как ее короткие волосы. Вокруг глаз — сетка морщин курильщицы. Я узнала эти морщины, они есть у всех веганов. Наклонив свое загорелое стройное тело ко мне, она словно обнюхала меня, как кошка, и одарила застенчивой улыбкой тонких губ. Не знаю, почему, но мне показалось, что эти губы были не способны врать.

Луиза объяснила мне, сколько надо налить воды в кофеварку-моку, как придавить насыпанный кофе. Она говорила медленно и отчетливо. Как будто Луиза не кофе учила меня варить, а передавала рецепт сильнодействующего зелья, и этот процесс требовал не только точности, но и особого настроя. А если бы я ошиблась хоть чуть-чуть, все пошло бы прахом.

— Ты понимаешь, что я говорю?

— Да.

— Ты знала итальянский до того, как сюда приехала?

— Нет, но в школе я много лет учила испанский. И я читаю книги на испанском. Это очень помогает.

— Вот умница какая, — сказала Луиза Аните.

— Да, я знаю, — вяло ответила Анита, словно это было очевидно. Как будто она внимательно выбирала себе американскую дочь, хотя я досталась ей абсолютно случайно.

Пока Луиза закручивала моку, я наблюдала за ее руками. Запястья у нее оказались хрупкими, как у моей матери и у меня. У нее были тонкие кости, которые, казалось, могли сломаться в любой момент. Хватило бы простого дуновения ветра. Луиза протянула длинные худые пальцы за зажигалкой для плиты, сделала огонь поменьше. Она была левшой, и при каждом ее движении обручальное кольцо болталось на ее пальце. Это было массивное золотое кольцо, которое казалось слишком тяжелым и большим для ее руки.

— Сколько тебе лет?

— Шестнадцать.

— Ты на год старше моей дочери. Она у меня единственный ребенок. Мой муж хотел еще детей, а я нет. — Луиза ласково смотрела нам меня, пока наконец мока не начала бурлить. — Хочешь научиться делать пенку?

— Да.

Удивительно, как эти хрупкие запястья выдерживали бешеный темп, с которым Луиза взбивала сахар в молочнике. Она передала его мне, и я постаралась повторить ее движения.

— Не волнуйся, надо просто приноровиться.

Мы пили кофе в молчании, расположившись вокруг стола и образовав вершины треугольника. Хорошо снова быть втроем. От кофе у меня во рту остался сладкий насыщенный привкус.

Луиза оторвала кусок бумажного полотенца от рулона в центре стола. Она смочила бумагу в небольшом количестве масла и стерла макияж с глаз подруги. Анита не протестовала. Мне стало стыдно, что я сама до этого не додумалась. Но с другой стороны, это был такой материнский жест, что вмешательство с моей стороны было бы неуместным.

— Ну что? — заговорила в итоге Луиза. — Рассказывай.

— О, Мадонна… — всхлипнула Анита. Рассказ свой она начала с самого начала и на чистом итальянском. Очевидно, она говорила не для своей лучшей подруги, которая и так знала все до мельчайших подробностей, а для меня. А может, и для себя самой.

Даниеле должен был стать мужчиной ее жизни. Это она присвоила ему этот титул, а потом в него поверили и все остальные. Только Риккардо и Умберто вначале называли так Даниеле в шутку. Все братья и сестры Аниты приняли мужчину сразу, потому что видели, что их сестра наконец счастлива после того, что пережила с мужем. И Анита с Даниеле провели вместе прекрасные и даже безмятежные годы. Как идущие вместе по жизни супруги. Единственное, что омрачало их отношения, — невозможность жить вместе. Но у Даниеле, в отличие от его братьев, не было ни жены, ни детей. Естественно, забота о больной матери легла на его плечи. Его мать не болела ничем серьезным, просто у нее случались недомогания, когда ей было удобно. Но она и правда была стара. Анита, которой с детства привили уважение к старикам, понимала, что пожилую женщину нельзя оставлять одну. Однако Аните трудно было принять, что мать Даниеле не хотела, чтобы она присутствовала в жизни сына. Мать Даниеле была старых нравов и считала, что встречаться с разведенной женщиной — это позор. А уж если у разведенной женщины есть дети — вообще настоящий скандал. Мужчина должен жениться только на девственнице в белом платье в украшенной цветами церкви под «Аве Мария» и звуки органа.

По этому поводу Анита часто ругалась с Даниеле, но на восходе солнца вся злость проходила, а любовь возвращалась. С Даниеле можно было заниматься сексом в любой день. Она понимала, что он бесплоден, ведь она всегда могла забеременеть, стоило только захотеть, а с ним у нее не случалось задержки даже на неделю. И он хорошо это понимал. Диагноз ему поставил пожилой семейный врач: у Даниеле низкая активность сперматозоидов. Но Анита слишком любила его, чтобы в чем-то обвинять мужчину своей жизни. Хотя один только Бог знает, как ей хотелось еще одного ребенка — девочку, дочку, которой у нее не было. Однако ради любви всегда приходится чем-то жертвовать, пусть это и горько.

Так вот, сегодня вечером Даниеле должен был прийти на ужин, познакомиться со мной. Потом он должен был остаться на ночь, которую бы провел в огромной двуспальной кровати Аниты, как обычно в субботу вечером. Иногда Даниеле приходил пару раз в неделю, когда был свободен. Но он позвонил и сказал Аните, что познакомился с другой женщиной, моложе Аниты, и та каким-то чудом от него забеременела. Она на пятом месяце, свадьба состоится через две недели в Церкви Иисуса и Марии. Даниеле сказал, что не любит эту женщину, потому что любит Аниту, но раз та забеременела, он обязан жениться.

Пару раз слезы мешали Аните говорить, отчего она перескакивала с прошедшего времени на настоящее: она его любит, она его любила. Из-за этого мне было сложно ее понять. Но я прочувствовала трагизм случившегося. Луиза, напротив, не казалась ни шокированной, ни возмущенной. Все это время она слушала, нахмурившись, иногда сочувственно качала головой и протягивала Аните платочки, чтобы та вытерла слезы. Луизу не смутил и финал истории, новость о волшебном зачатии и браке по принуждению. Подруга ограничилась тем, что вынула из сумки пачку сигарет и закурила.

— Дай и мне одну, — попросила Анита и повернулась, чтобы взять пепельницу из ящика.

— Ты же бросила? — вырвалось у меня.

— Попробуй