Портал к твоему сердцу, или Аукцион с последствиями - Ектерина Верхова

как раз увлечённо переписывала формулу с одной из схем, когда почувствовала тот самый взгляд. Острый, цепкий, пронизывающий – как игла через шёлк. Подняла глаза. Каэл смотрел на меня с лёгким прищуром, в котором сочетались и недоверие, и нечто вроде… любопытства?

– Что именно в этой литературе побудило вас к такому… ревностному отношению? – поинтересовался он. Голос был сух, едок, но вежлив.

Я подняла бровь, чуть склонила голову, и, не моргнув глазом, с самым серьёзным видом развернула обложку книги так, чтобы он смог насладиться видом.

– Просто великолепная цитата, – сказала я. – Вот, например: «Он сжал её так крепко, что у неё подогнулись колени, а в голове осталась лишь одна мысль – какой у него крепкий… стан».

Я прочитала это с восхищенным выражением, словно цитировала древнее пророчество.

Каэл не изменился в лице.

– Любопытно, – всё же произнёс он. – И всё же мне казалось, что устойчивость позвоночника – не то, что обычно интересует в подобном чтиве.

Я театрально вздохнула и бросила на собеседника деланно кокетливый взгляд поверх страниц.

– Ну, вы просто не знаете, какая в этом… глубина. Хотите ещё одну? – не дожидаясь ответа, я вернулась к «чтению»: – «Её магические потоки взыграли, как только он коснулся запястья, и заклинание желания…» – я сделала паузу, приподнимая бровь, – «…вырвалось прежде, чем она успела вспомнить кодекс приличий».

Каэл сделал глоток вина и кивнул, как преподаватель, только что выслушавший крайне занимательный ответ на экзамене.

– Весьма поучительно. Особенно в аспекте контроля над импульсами. Я бы даже сказал – образовательная литература.

– Безусловно, – согласилась я с невинной улыбкой. – Я не сведуща в магии, потому черпаю знания исключительно из подобных книг. Вы даже не представляете, сколько можно узнать из одного тома: структуру рун, физиологию эмоциональных выбросов, основы телепатии в парных конфликтах…

– И, очевидно, анатомию под разными углами, – добавил он, не меняя интонации.

Я рассмеялась. Не громко, но с искренним удовольствием. Он выдерживал стиль, не сбивался с вежливого тона, но в каждой фразе был тонкий укол.

– О, у вас талант к рецензиям, господин Драйвен. Хотите, я одолжу вам вторую часть? Там есть потрясающая глава под названием «Вихрь страсти и нестабильных руд».

– Я предпочитаю более прагматичное чтиво. Например, инструкции к алхимическим катализаторам. Если повторять то, что в них написано, есть вероятность выжить.

– А в моей книге выживают те, у кого горячее сердце, – парировала я. – И, желательно, сорочка на пуговицах. Это драматически важно в финале.

С содержимым книг Маргариты я действительно ознакомилась, потому была подкована в таких нюансах.

Каэл чуть склонил голову в знак уважения к моему упорству.

В его взгляде на мгновение мелькнуло нечто иное.

Почти реакция.

Почти.

– Для аристократки вы возмутительно легко нарушаете границы приличий, – заметил он.

– О, границы приличий были размыты в тот момент, когда вы, с позволения сказать, достали меня из пруда, – ответила я сладчайшим голосом. – Учитывая обстоятельства, я теперь не просто ваша знакомая и «лот», а человек, с которым у вас был… эмоциональный опыт.

Эпитет «влажный» между «эмоциональным» и «опытом» я всё-таки проглотила. Если бы не стойкость, не взращённая бабушкой показная невозмутимость, я бы уже пару минут назад провалилась бы сквозь землю от стыда.

Он не рассмеялся. Но чуть замедлил движение бокала.

Я мысленно поставила галочку.

Тоже взяла бокал, отсалютовала и сделала медленный глоток.

В голове между тем крутилось вполне конкретное намерение: дестабилизировать оппонента. Вывести его из равновесия. Заставить усомниться, запутаться, проявить эмоции. Сделать вид, будто я начала собственную игру, пусть даже без правил, – и наблюдать, как он старается меня разгадать, суетясь и делая ошибки.

Правда, никакой чёткой стратегии у меня не было. Я слишком хорошо понимала, что пока могу себе позволить лишь одно: внимательно присматриваться. Собирать обрывки. Ловить сказанное между строк. И ждать момента, когда Каэл сам допустит просчёт.

Потому что любой, даже самый выверенный план, в конце концов трещит по швам.

И чтобы закрепить успех, я легко усмехнулась. Едва заметно. Но так, чтобы он точно это заметил.

К нашему счастью, в комнату как раз вошёл официант. Он вкатывал сервированную тележку с таким видом, будто нёс по меньшей мере стейк из мраморного дракона. В центре тележки, между двух клошей, высился букет сиреневых лилий – роскошных, пышных и совершенно неуместных.

Я перевела взгляд с цветов на Каэла и обратно, приподняла бровь. В моём взгляде без слов читалось: «Это ещё что за фокусы?»

Каэл посмотрел на меня, потом на лилии, и с невозмутимым спокойствием произнёс:

– Если бы я хотел подарить вам цветы, это были бы белые розы. Они вам куда больше подходят.

Я не ответила.

Моё внимание привлекла небольшая карточка, вложенная в букет. Я протянула руку и аккуратно извлекла её из сиреневой массы лепестков. На белоснежной бумаге аккуратным почерком было написано: «Пожалуйста, будьте осторожны. Л.Г».

Я нахмурилась. Лор? Неожиданно.

Тем временем Каэл вежливо обратился к официанту:

– Простите, не могли бы вы уточнить, от кого этот букет? Насколько мне известно, подобные знаки внимания не слишком уместны во время ужина для двоих.

В его голосе не было ни резкости, ни обвинения – ровный, учтивый тон.

Я опустила взгляд, перевернула карточку текстом вниз и положила её рядом с книгой. Осторожность – штука полезная. Особенно когда ты всё ещё не знаешь, кто здесь настоящий хищник.

Официант, похоже, ощутил нарастающее напряжение – либо сам, либо благодаря инстинкту самосохранения, развитому за годы работы с богатыми и капризными. Он почтительно поклонился и поджал плечи:

– Прошу прощения, господин, но букет был доставлен по прямому распоряжению лорда Греймейна. Его семье принадлежит доля в ресторации. Даже если бы я очень хотел отказать, боюсь, я бы просто… не смог.

Я едва сдержала смешок. Ну конечно. У Лора, видимо, хватало денег, чтобы заказать не только доставку цветов, но и музыкальное сопровождение, салют из лепестков и, возможно, именной десерт с признанием в любви. И всё, чтобы досадить заклятому другу и спровоцировать конфликт.

Слава всем духам, ограничился лишь лилиями.

Каэл кивнул. Не раздражённо, нет – почти философски. Как человек, которого уже не удивляют выходки благородных семейств, привыкших, что в мире нет ничего святого.

Я изящно кивнула официанту и, не удержавшись, добавила с самой вежливой улыбкой:

– Благодарю. Лилии – мои любимые!

Конечно, если под «любимыми» понимать цветы, запах которых способен свалить наповал даже слона, не говоря уже о девушке с тонкой душевной организацией. Пахли они так яростно, будто были украденными из магического сада агрессивными ботаническими духами. Если бы у лилий была цель – задушить кого-нибудь своим