Укради меня - Ольга Мурашова

уже сама могла рассказать кому угодно, сколько и каких детёнышей родилось в местном зоопарке, какие делегации и куда направили свои стопы, кто, кому и сколько раз выразил крайнюю озабоченность, сколько деревьев в городе уже повалила сегодняшняя буря, сколько гектар засеяно местными агрохолдингами под озимые, сколько километров леса выгорело и сколько квадратных метров жилья сдали в регионе с начала года. Курсы валют и котировки основных акций.

Но про похищение не было ничего. Похоже, нашу почту он переоценил. Или свою ценность для команды – как вариант. Возможно, пропавшую собаку никто и не искал, решив, что нагуляется, оголодает – и вернётся.

Во время очередного выпуска новостей экран телевизора погас. Я подошла к двери и щёлкнула выключателем – никакой реакции.

– Похоже, электричество кончилось. Не будет нам больше новостей.

Что само по себе просто отличная новость, добавила я мысленно, ибо от такого их количества я сошла бы с ума ещё часа через два. Он погрустнел:

– Скоро начнет темнеть, будем сидеть ещё и без света. Планы на день летят к чёрту.

– Ты плохо думаешь о местных жителях. Скорее всего, электричество здесь отключают часто, – я сделала этот вывод, исходя из того, что линия электропередач сюда тянулась ещё по деревянным столбам, и давно нуждалась в модернизации, а столбы были в таком состоянии, что было странно, почему они все ещё не попадали. – Мы можем поискать лампу. Ещё должны быть свечи. Самые дешёвые.

– Как они могут выглядеть?

– Белые, цилиндрические. Как... эээ... в церкви.

Ну, сравнила я, конечно, так сравнила. Впрочем, учитывая местность, вполне реально было найти и настоящие церковные, например, моя бабушка такие дома держала, привозя их из райцентра – в нашей деревне церкви не было, и весь религиозный мерч добывался в городе. У меня сразу встала перед глазами картина, как я, будучи лет семи отроду, лезу в буфет, точно зная, где бабушка прячет от меня пакет с карамельками, и вижу сбоку от этого пакета тонкостенный чайный стакан, в котором, словно карандаши, стоят плотным пучком свечи всех оттенков янтаря, искривленные от времени и жары в доме. Часть из них была нетронутой, а часть – с чёрными обгоревшими фитилями. Бабушка использовала такие огарочки для украшения пасхальных куличей. Но, скорее всего, мы наткнёмся на коробку парафиновых – это в частном доме в зоне рискованного электроснабжения просто маст хэв. Керосинка будет плохим вариантом, потому что она с большой вероятностью будет пуста, и придется искать ещё и керосин. Ну не при лучине же сидеть, честное слово, двадцать первый век на дворе. Да и дом, пожалуй, не был старым настолько, чтобы в нем нашелся для неё светец.

– Если мы хотим что-то найти, надо начать сейчас, – вырвал меня из сладких детских воспоминаний голос моего подельника.

Мы разделились – я пошла переворачивать вверх дном кухню, он открывал все дверцы и ящики в комнате. Находилась куча всякого барахла, но ни единой свечки. Бежать сейчас за ними в магазин было бы неприятно, даже опасно – потоки воды уже бежали ручьями вниз по улице, а ветер гнул к земле деревья. Чёрт, я уже была бы рада и керосинке, и тонким церковным свечам, но мне не попадалось и их, а на улице стремительно темнело и, наконец, стемнело совсем. Неохваченными остался один навесной кухонный шкаф и коробка с холодильника. Я залезла на табуретку и сняла коробку – опять одно барахло. Оставался последний шанс, но не видно было ни зги.

– Эй! – позвала я.

Никто не откликнулся.

– Эрик! – крикнула я и испугалась звука своего же голоса, словно произнесла то, что нельзя было произносить. Он тут же появился в дверях, впрочем, сначала я увидела в сгустившейся темноте только его силуэт. Затем темнота расступилась и он в пару шагов оказался рядом с моей табуреткой.

– Ты первый раз назвала меня по имени, значит, случилось что-то воистину великое.

– Посвети мне, пожалуйста. В телефоне есть фонарик. Ты что-то нашёл?

– Нет, у меня пусто, – сказал он и направил луч фонаря в открытую дверцу. Мои руки быстро перебирали все предметы на полках – не то, не то, не то, не то… Луч высветил в углу шкафчика полуразвалившуюся коробку от столовых приборов. Выглядела она перспективно, и я меньше всего на свете хотела, чтобы в ней оказались ложки. Но судьба наконец-то сжалилась надо мной, и я достала оттуда три целых свечи и огарок длиной примерно вполовину меньше.

– Нам везёт!

– Да будет свет.

Я слезла с табуретки и нашарила на столе спички.

И стал свет.

Как расточительные нувориши, мы зажгли сразу все свечи, что нашли, и расставили их по столу в комнате в щербатых хозяйских блюдцах. Я снова взялась за триллер, но хватило меня ненадолго – через двадцать семь страниц я окончательно разгадала главную интригу. Тогда я вложила между страниц обёртку от шоколадки, которую использовала вместо закладки, и поняла, что настало время карт. Дом и обстановка просили пасьянсов.

Распечатав колоду, я расчистила место на скатерти под расклад. Я давно этим не занималась, но руки помнили, и постепенно у меня начало получаться. Раза с третьего, два первых раза я просто сметала всю конструкцию в кучу в бессильной злобе.

– Ты похожа на ведьму.

О да. В комнате старого деревянного дома, по стенам которого мечутся тени, где на столе с вышитой скатертью оплывают свечи, сидит с картами Баба-Яга, бормочущая непечатные заклинания под жутковатый вой ветра снаружи. Картинка что надо. Я подняла голову от карт и повернулась к источнику звука.

– Телефон сел?

– Да, сел. Ты в карты играешь?

– Не на деньги. И с тобой не буду.

– Ладно, буду наслаждаться обстановкой. Она вполне тянет на романтическую. Цветов не хватает, – он подтащил к столу стул и сел напротив меня.

– Лучше бы ты наслаждался ей с молодой супругой, – он меня отвлёк, и я замерла с картой в руках, забыв напрочь, куда её нужно класть. Я снова непроизвольно выругалась, на этот раз этажа в полтора, не больше.

– Ты совсем не знаешь ситуации.

– Так расскажи, – поняв, что и этот пасьянс я запорола, я сложила руки на столе прямо поверх карт. – Меня во всей этой истории удивляет то, что о ней пресса молчит. Даже жёлтая.

– Новиков