Укради меня - Ольга Мурашова

Вернувшись в комнату, я увидела, что он не занят и явно ждёт меня.

– Я прошу ещё одну попытку. Дай мне, пожалуйста, десять минут, ровно десять минут.

– А если я откажусь?

– Тогда я применю силу. И ты всё равно меня выслушаешь, но уже не очень добровольно.

Чего-то такого я и ожидала.

– Хорошо, у тебя есть ровно десять минут.

– Садись рядом. Это будет сложный разговор.

– Я постою.

Он поставил таймер на телефоне на необходимый временной отрезок, показал мне и запустил его. И заговорил.

– Я сделал ошибку, когда рассказал тебе вчера только финал истории, потому что надо было рассказывать с самого начала. Ты знаешь, как я в футбол попал? Ты не знаешь, я ни в одном интервью этого не говорил. Я сам не особо хотел. Меня мама туда привела, чтобы я по улицам не шлялся, пока она работает. Ей тяжело было нас с братьями тащить, как отец умер. До этого мы были небогатыми, а потом стали просто откровенно бедными. Я был маленький, и в силу возраста это воспринимал, как данность, но мне тяжело было смотреть, как мама на двух работах убивается. Поэтому я не сильно сопротивлялся – если она так решила, значит, так надо, но были вещи, которые я любил больше. Как только я научился читать – я пропал. Я влюбился в книги, перечитал, всё, что было в доме, и стал искать ещё – в библиотеках, у друзей. Самые разные, от сказок до энциклопедий, я получал необыкновенный кайф от чтения, строя в голове мой собственный мир, принадлежащий только мне. После школы мать сразу отводила меня на стадион, потому что ей нужно было на вторую работу, и она придумала, как сделать так, чтобы не приходилось тащить меня туда силком. Перед тренировкой у меня было два свободных часа, и она давала мне с собой книгу, чтобы я не скучал. И каждый раз я два часа кайфовал на трибунах с книжкой в руках, а потом плёлся на поле, набивать себе новые синяки. Вот оно, моё образование, всё, что было, помимо школы. Другое мне не светило. Старшие братья сразу после школы пошли работать, на завод. А я так не хотел, и почти сразу решил стать известным спортсменом – я захотел денег и славы. У меня появилась цель, ради которой стоило ходить в синяках. Я очень старался, хотел быть лучшим – и я им стал. Потом я попал в молодёжную команду нашего города, как перспективный спортсмен. Потом – в сборную страны. И везде я шёл буквально по головам. Я мог поставить подножку на поле или сдать какой-то секрет, боссам или прессе, если человек стоял на моем пути. Чтобы ты понимала – я сейчас этим не горжусь. Так я растерял всех своих друзей, а из новых знакомых уже никто не рисковал подпускать меня слишком близко. Мои братья очень хорошие люди, мы очень любим друг друга, но мой образ жизни они не приняли. Они никогда не осуждали меня, даже за то, что, когда умерла мама, я был на другом краю света, но я для них отрезанный ломоть. Я продолжал пробиваться, со временем попал в континентальную команду, потом в другую. И вот я получил то, что хотел – и славу, и деньги, и всё это в двадцать лет. Ты просто не представляешь, как это кружит голову. Я чувствовал себя владыкой мира, не меньше. И тут я уже мог получить почти что угодно – достаточно было просто щёлкнуть пальцами. Я жадно хватал всё, до чего мог дотянуться, и мне всё ещё было мало. Иногда выходило не совсем этично… или даже немного незаконно. На репутацию мне было плевать, я даже не читал того, что обо мне писали, а писали в основном о моих выходках, да ещё и от себя добавляли. За словом в карман я никогда не лез, но я как-то упустил момент, когда говорить прежде, чем думать, стало… немодно. И мне начали мои высказывания припоминать, тем более, что извиняться я не умел, да и не собирался. И то, что я наговорил тебе вчера… Вполне в том духе, да.

Он облизал пересохшие губы, а потом резко вскочил с дивана и подошёл к столу. В его кружке с утра оставался остывший, подёрнувшийся радужной плёнкой чай, который он допил одним глотком и торопливо заговорил снова – таймер продолжал отсчитывать секунды:

– А потом была травма, сложный перелом с разрывом связок, я долго и тяжело восстанавливался. Ты могла об этом слышать – пресса об этом раззвонила широко. Но о том, что было потом, никто не написал. Моя команда при первом же удобном случае от меня избавилась – просто не продлили контракт. Другие команды не хотели со мной связываться, и тут уже дело не в травме – я был ещё достаточно молодой и вернул прежнюю форму, даже лучше стал. Дело было во мне, как в человеке. Я считался, что называется, токсичным активом. У меня остались только книги и большое количество свободного времени. Только тогда я начал потихоньку понимать, что делал что-то неправильно. Но уже было поздно. Именно тут и появился Новиков. Я с радостью схватился за его предложение, тем более, что контракт он предлагал длинный. Рассчитывал заработать себе нормальную репутацию и уехать, но не тут-то было. В команде я друзей не завёл – ребята ещё не прошли мой путь, они молодые и голодные до славы. Они сейчас ведут себя так же, как и я несколько лет назад. Я увидел в них самого себя и не смог общаться с ними на равных – испугался, что они снова утянут меня в ту яму, откуда я еле выбрался. Если я начну учить их жизни, они пошлют меня туда, куда я сам слал в их возрасте всех, кто пытался мне объяснить, что я своими выходками гроблю себе же карьеру. А они уверены, что я зазвездился и считаю их людьми второго сорта, просто по привычке. Ну и завидуют, не без того, всё-таки я в команде на особом положении, как любой легионер. Вот так я и оказался здесь, без единого человека