Тысяча и одна тайна парижских ночей - Арсен Гуссе

– Да, – сказал мне капитан, – прелестнейшая картинка, которая, однако же, не скоро утратит свежесть красок.

Глава 4. Первая неделя медового месяца

Вступление в Париж помешало капитану заключить брак в Версале, как он предполагал. События разлучили нас. Он не возобновлял просьбы быть его свидетелем, так что о его браке я узнал из пригласительного билета. Шарль Флерио последовал моему совету: на первой странице мать извещала о бракосочетании своего сына, а на второй – о браке девицы Мари Леблан.

Я увиделся с капитаном не раньше годовщины битвы при Шампиньи, когда мы оба явились поклониться дорогим теням. Я нашел его далеко не радостным, а бледным и печальным.

– Любезный капитан, – обратился я к нему. – Простите, что я не поздравил вас письменно, узнав о вашей свадьбе; но события так быстро сменяются одни другими, что не имеешь времени подумать о друге.

Он сообщил мне, что очень счастлив и ведет весьма уединенную жизнь.

– Совершенно справедливо: счастье любит скрываться.

Мы пожали друг другу руки и расстались. Об этой встрече я сохранил грустное воспоминание. «Решительно, – сказал я сам себе, счастье – печальная вещь».

Если хотите знать, почему счастье – печальная вещь, то возвратимся к медовому месяцу капитана.

Когда было подавлено возмущение, капитана повысили, и его простая ленточка превратилась в бант. Разумеется, этот бант впервые прикрепила ему Мари Леблан. Он не хотел больше ждать и желал быть так же счастлив в любви, как и на войне. Бракосочетание совершилось почти через две недели; капитан взял отпуск, чтобы съездить в Оранж, представить молодую своей матери. Дом наполнился радостью. Мать, правда, знала, что невестка небогата, но полагала, что для счастья не нужно денег. Притом же молодая была так прелестна! Во всем округе Оранж ее приветствовали как новое светило.

Шарль Флерио повез Мари на юг, чтобы доставить ей развлечение, потому что через неделю семейной жизни она, казалось, стала немного скучать. Но напрасно указывал он ей на ландшафты и памятники, на море и берега; жена его призналась ему, что тоскует по родине, а родиной ее был Париж.

– Все это прекрасно, но я уже видела – на декорациях в театре.

Капитан решился отправиться в Париж в конце медового месяца. К счастью, его полк стоял тогда в Пепиньере, но он стал беспокоиться: а вдруг как пошлют в провинцию или в Африку? Что скажет тогда молодая жена, которая так любит Париж? «Тем хуже, – подумал капитан, – надо приспосабливаться к обстоятельствам; станем ловить минуты, не заботясь о завтрашнем дне».

Он поселился с женой на Елисейских полях, в отеле «Лорд Байрон», в котором жили одни только иностранцы. Шарль Флерио хотел завтракать и обедать в своей комнате, но госпожа Флерио уже не была стыдливой фиалкой. Она так упрашивала мужа, что они стали завтракать и обедать за общим столом.

– Очень забавно, – говорила Мари, – видеть лица всех иностранок, которые хотят подражать парижанкам.

Вскоре она заметила, что если парижанки предписывают моду американкам, то последние прививают первым свою страсть к приключениям.

Капитан не находил ничего дурного жить в обществе иностранцев, но вскоре заметил, что такая жизнь очень нравится его жене: за столом она возвышала голос, отваживалась вступать в разговор, была почти запанибрата со всеми, поэтому в очень короткое время сделалась душой общества.

Однажды вечером Шарль Флерио сказал своей жене:

– Этот общий стол опротивел мне; Боже сохрани меня от ревности, но я нахожу, что сидящий рядом с тобой испанец слишком много разговаривает, так что поглощает все твое внимание и не дает мне времени сказать слово.

– Ну, мы обменяемся местами, и все мое внимание будет посвящено тебе, – предложила ему жена с самым целомудренным видом.

В течение нескольких дней не было и речи об испанце, но однажды за завтраком капитан, опоздав на несколько минут, нашел того сидящим по другую сторону и продолжающим прерванный разговор с Мари.

– Ты села не на свое место, – выговорил он жене, не имея сил скрыть свое неудовольствие.

Молодая женщина немедленно заняла свое прежнее место и так прелестно улыбнулась, что Шарль Флерио сожалел о сказанных им словах. Завтрак прошел в молчании. Возвратясь в свою комнату, молодая женщина заплакала, и муж просил у нее извинения в своей грубости.

– Говорил тебе, что не следует обедать за общим столом: если тебя забавляют эти люди, то на меня наводят скуку.

– Что делать? Для развлечения у меня нет полка, есть только фортепьяно. Слушаясь тебя, я разучусь говорить.

Шарль Флерио поцеловал свою жену:

– Ты права; сам я неразговорчив, и нет у нас в Париже друга, достойного бывать в нашем доме.

– Однако не могу же я сидеть в четырех стенах.

– Да, ты опять права. Нельзя ли тебе гулять в саду или прохаживаться на Елисейских полях?

– Сад хорош только для детей; что же касается прогулки на Елисейских полях, то я согласна, если ты дашь мне викторию.

– Викторию?

– Одноконную викторию. Я была бы в восхищении, а ты гордился бы своей женой.

– Ты полагаешь, что я не горжусь тобой?

– Нет, потому что меня никто не видит.

– Но, моя милая, экипаж заводят только богатые или разоряющиеся.

– У твоей матери больше ста тысяч франков.

– Сто тысяч франков – небольшая горсть золота! Знаешь ли ты, что на эти деньги можно прожить не больше ста дней среди безумной парижской роскоши!

– Что ж, так говорят все мужья. За шестьсот франков в месяц можно иметь экипаж; не пожертвуешь ли ты для меня этими деньгами в течение каких-нибудь двух-трех месяцев?

На этот раз госпожа Флерио поцеловала мужа. Цепи были так сладки, что он оказался побежденным.

– Ну хорошо; завтра будет у тебя экипаж, но общему столу – конец.

На другой день в лесу появилась молодая и свежая красавица, по-видимому, принадлежавшая скорее к высшему обществу, чем к полусвету.

Шарль Флерио видел, как она выехала с улицы Лорда Байрона, и пожалел, что не отправился вместе с ней. Лошадь, виктория и кучер были изящны; капитан подобрал все отлично, как влюбленный и как человек со вкусом.

– Отчего же мне не доставить бедняжке удовольствия? – говорил он. – Когда поселимся в провинции и окружим себя детьми, ей некогда будет думать об этих пустяках. Молодость должна перебеситься.

Капитана ждали в казармах; он рано освободился и пошел в лес, надеясь еще встретить там жену; кроме того, ему хотелось подсмотреть, довольна