Хризолит и Бирюза - Мария Озера

Они даже реже стали видеться и общаться, хотя жили в одном здании.

Криста помнила, как тяжко Офелии дались откровения о Жизель, чьи нити вплетались во все стороны её жизни. Как больно было видеть отца, который долгие годы даже не подозревал о её существовании. И как страшно — осознавать, что в жилах течёт кровь императорской династии, со всеми её проклятиями и обязанностями.

Сколько ещё тайн предстояло им раскрыть вместе? Сколько закрытых дверей впереди, сколько теней, что обернутся врагами? Их жажда нового, их неутолимая тяга к неизвестному толкала их всё дальше, за пределы дозволенного. Они умели превращать страх в смех, а испытания — в шаг на пути к истине. Но до конца их дороги было ещё слишком далеко.

Криста вдруг поймала себя на мысли, что ей отчаянно хочется хотя бы раз вернуться в те беззаботные дни, когда они с Офелией смеялись до слёз, устраивали шалости и убегали от рассерженных торговцев. Ей хотелось снова услышать её смех — звонкий, искренний, настоящий.

— И где же тебя носит, плутовка? — вполголоса сказала она, бросив взгляд к окну. За стеклом метель заволакивала мир снежной пеленой, словно сама зима решила скрыть от неё ответ.

Зима пришла неожиданно рано, словно перепрыгнувшая через осенние дни. Ветер, жестокий и ледяной, кружил вокруг домов, стремительно облачая их в снежные полыньи. Последние листочки опавших деревьев выдерживали последние нападения холода, оставаясь надежно прикрепленными к веткам. Но каждый взгляд на пустынное небо сулил неминуемый приход зимы — время, когда все вокруг замирает, будто застывший во времени пейзаж.

Для Кристы эта зима несла не только мороз, но и напоминание о скором дне рождения. Всего через несколько недель она собиралась встречать новый год своей жизни — с надеждой, что улыбки не замёрзнут на её лице, не исчезнут в тишине долгих зимних дней. Новый год сулил новые начинания, новые ожидания, новые тайные мечты, которые хотелось воплотить в реальность.

На полу рядом с кроватью Криста увидела открытую книгу, страницы которой легко перелистывались тихим шуршанием сквозняка. Название романа было ей незнакомо, но Криста безошибочно угадала жанр: бульварные истории о запутанных любовных драмах, столь любимые Офелией. Казалось, что и сама её подруга живёт в мире таких книг — в мире недосягаемых идеалов, романтических иллюзий и невозможных страстей.

Криста опустилась на кровать, вытянулась поперёк и подняла книгу над собой. Её пальцы нетерпеливо листали страницы, словно искали что-то особенное: тайную пометку на полях, знак, оставленный невидимой рукой, строчку, способную заставить сердце дрогнуть.

В углу комнаты, сокрытой за плотной, темной гардиной, скрывался человек, которого судьба обрекла на роль убийцы. Он был тоскливым, невидимым образом окутанным и между демонами своей сущности, прятавшейся в тени. Внутри него тлела чудовищная смесь ярости, мести и злобы, обещая разрушение и страх в своих следах. Но никто не мог догадаться, что именно в этом месте, где свет уже начинал отступать, разгорался огонь его страстей. Никто не подозревал, что грядущая трагедия однажды раскроет его истинное лицо.

В этот зловещий момент времени, за черной вуалью гардинами и преградами темноты, прятался он — тот, кого мир осудит как убийцу Кристаны Ноэль де Дюпле.

Он стоял в тени комнаты, скрывая свою злобу и ненависть за маской безразличия. Наблюдая за ней, за тем, как она лежит на кровати, беззаботная и расслабленная, он, хромая, постепенно приближался к ней. Воздух внезапно стал тяжелым, будто предвещая то, что должно было произойти.

Его тихие шаги не нарушали мерцание свечи на ночном столике. Он был уверен в своих силах и готовности к окончательному удару. В его глазах загорелся жестокий блеск, отражающий неистовство его ликующего сердца. Он знал, что сейчас придет тот момент, когда все станет ясно, когда он окончательно разрушит не только ее тело, но и ее душу.

«Как я давно хотел это сделать с тобой, безмозглая девчонка» — эхом проносилось в его голове.

* * *

Он настиг её в ту минуту, когда она лежала на кровати — беззаботная, расслабленная, доверчиво открытая миру. Но его удар уничтожил не только тело: в тот миг были растоптаны её вера в завтра, её надежда на счастье. Все мечты и планы Кристы разлетелись прахом, словно клочья бумаги, подхваченные ледяным ветром.

Когда его руки сомкнулись на её теле, Криста испытала ужасающее чувство полной беспомощности. Он был силён, она — безоружна. Он был безжалостен, она — уязвима. В этом неравном столкновении исход был предрешён.

Борьба за выживание пронизывала каждую клеточку Кристаны, она была истинным ребенком Нижнего города. Ее жизнь была такой же суровой и непредсказуемой, как его улицы. Каждый день она сталкивалась с опасностью, выкручивалась из затруднительных ситуаций, искусно уворачивалась от неприятностей. Но настал момент, когда судьба наградила Кристану испытанием, которое оказалось самым сложным и жестоким из всех, с чем она когда-либо сталкивалась.

Попытку крика оборвало резкое проникновение холодного лезвия в горло — звук разорвался на хрип и бульканье. Воздух застрял, горло сжалось, а душа заполнилась паническим ужасом. Слова, готовые вырваться наружу, захлебнулись в крови, разливающейся внутри и наружу.

Алые потоки быстро пропитывали простыню, расползаясь по ткани, словно прожорливая губка впитывала их. Вечерный свет искажался багровыми разводами, превращая всё вокруг в картину расправы.

Она судорожно дёрнулась, тщетно пытаясь вырваться из тисков смерти. Резкая боль от следующего удара ножа пронзила её тело, вызвав мучительный изгиб спины и конвульсивное дрожание рук. Время вытянулось в мучительные мгновения: каждое биение сердца отзывалось как раскат пытки. Её глаза, расширенные от ужаса, постепенно затуманивались кровью; взгляд становился стеклянным, пока живое пламя в нём не погасло, оставив лишь тёмные неподвижные точки.

Время остановилось совсем.

Ее сознание начало смыкаться, словно пытаясь обрести убежище от невыносимой агонии. Темные тени заставили ее забыть все, что было, и последним, что осталось в ее сознании, был звук ее собственного крика, затушеванный смертью.

Так закончилась жизнь той, кто дерзнула продрать покров молчания. Той, кто попыталась застонать от боли, от ужаса, от бессилия перед судьбой. Ее история осталась незаконченной, ее голос навсегда замолк. И лишь эхо этой трагедии осталось в воздухе, напоминая о беспощадном холодном лезвии, которое оказалось сильнее ее желания остаться живой.

* * *

Как только платок с головы девушки медленно скользнул вниз и разложился по полу, мужчина внезапно осознал то,