Хризолит и Бирюза - Мария Озера

восточным мотивом. Этот яркий материал теперь покрывается мрачной пятнистостью, отражая весь кошмар, произошедшие здесь. Кристана, ранее излучавшая привлекательность и непринужденную красоту, теперь выглядит только как жертва нечеловеческой жестокости. Туфли были отброшены к шкафу с одеждой, но я на них даже не смотрела. Не хватило сил.

Огромная лужа алой крови образовалась под этой жестокой композицией.

Только сейчас на меня начал накатывать весь ужас, словно змей, медленно подбирающийся ко мне сквозь дебри принятия самой себя.

Я закричала.

Ноги подогнулись, и я упала на пол, проваливаясь ладонями в кровавый след возле кровати. Все мои страхи всплыли на поверхность, наводняя мое сознание непреодолимой паникой. Все, что я еще могу сделать, это закрыть глаза, ощущая на себе леденящий до костей пронизывающий холод страха. Меня охватывает отчаяние, и я понимаю, что ничего не могу изменить. И теперь весь ужас нависает надо мной, словно проклятие, окутывая мое существо вечными тенями сомнений. Я погружаюсь все глубже и глубже, открывая непроходимый лабиринт собственных тревог и боли. И с каждым шагом, с каждым моим затаенным вздохом, этот лабиринт становится все более запутанным, все более темным, пока я полностью не погружусь в бездну собственной печали и ужаса.

Грудь вздымается, я будто разучилась дышать. Мне не хватает воздуха. С каждым вдохом, я пытаюсь заполнить легкие этим искусным бальзамом жизни, но он медленно, как будто отказываясь от своего пути, застревает где-то в горле, стараясь обойти волну моего крика.

В комнату врывается Лоренц, сразу ища меня глазами. Скорей всего, Тина рассказала ему о том, что увидела в моей спальне, поэтому, он, проигнорировав всю картину, что расстилалась по периметру моей кровати, упал передо мной на колени и обхватил мою голову, крепко прижимая к себе.

— Звони полицаям, живо! — рыкнул уборщице мужчина, убаюкивая меня словно младенца в своих руках.

Я даже не плакала. На моем лица застыла гримаса ужаса. Я оказалась безвольной куклой в объятиях Лоренца. Понимая свою беспомощность перед ним, я перестала искать выходы и идеальные решения. Я просто позволила себе быть слабой, каким-то странным искаженным образом наслаждаясь этой ситуацией.

Как иронично. Второй раз за день.

В коридоре послышался строгий голос Жизель. Он было близко и невероятно далеко.

— Не понимаю, Тина, какое тело в спальне? Что ты такое говоришь?

Однако, завернув в мою комнату, женщина застыла в проходе, закрывая рот рукой и ища поддержку у дверного косяка. Увидев прибитое к кровати тело, она испытала замешательство, ее сердце замерло, а глаза не могли отвести взгляд от жуткого зрелища. Чувство шока охватило её всецело, а тело пронизал холодный пот.

— Тина, скажи девочкам, что на сегодня клуб закрывается.

Стараясь взять себя в руки, Жизель боязно рассматривая всю развернувшуюся перед ней картину, подошла к нам с Лоренцом и опустила руку ему на плечо.

— Уведи ее.

Послушно кивнув, мужчина не произнес ни слова, но его действия говорили сами за себя. Он осторожно поднял меня на свои сильные руки и без труда унес прочь из этой темной комнаты, где я ощущала, что потеряла контроль над своей жизнью.

Он не нуждался в словах, чтобы понять мою боль и страдания. Его янтарные глаза были отражением его доброты и сострадания. Через них я видела, что он и сам несет на своих плечах неявные, но тяжелые времена. За всё, что он сделал для меня, я не находила слов благодарности, но каждый раз, когда я видела его глаза, я понимала: он был моим неким ангелом-спасителем.

Оказавшись на первом этаже, я еще стала невольной свидетельницей расстроенных лиц гостей, которые планировали развлекаться в этом месте до самого утра, забывая, кем они являются по ту сторону двери здания. Я их прекрасно понимала, ведь именно так я хотела чувствовать себя в данный момент. Но только наоборот.

Мне хотелось выбежать из этой гостиной, чтобы почувствовать себя вновь той девушкой из трущоб, которая еле наскребает деньги на комнату и ходит в одних и тех же вещах, мечтая об огромном гардеробе.

Воистину, стоит бояться своих желаний.

Глава XLIX

Тёмные, тяжёлые волосы спадали на плечи, скрытые под меховым плащом иссиня-чёрного цвета. Взгляд короля Вирдумлара был холоден и глубок, в нём таились бездонные тени, будто в этих глазах укрывались века тайн и недосказанных историй. Лицо его, резкое и безупречно симметричное, воплощало собой суровую аристократическую стать, лишённую малейшей мягкости. Но венцом этого образа была тяжёлая корона, властно покоящаяся на его чёрных волосах. Она не просто украшала — она давила, была знаком бремени, что Лазар Герцверд нёс на своих плечах.

Самоцветы на короне вспыхивали при свете, словно отсветы пролитой крови. Каждая грань этих камней напоминала о власти, добытой не милостью, а силой и безжалостностью. Под сиянием золота скрывалось нечто большее, чем престиж — сама суть его власти, питаемая страхом и кровью.

Путь Лазара к трону был вымощен костями. Он прошёл через сражения, где человеческие жизни обращались в ничтожные пешки в его игре. Его глаза, затенённые густыми бровями, нередко вспыхивали ледяным огнём, когда он подписывал приговоры, обрекавшие тысячи на гибель. Его руки, утяжелённые перстнями, не раз омывались в крови врагов и предателей. Корона для него была не только символом власти, но и напоминанием о том, что её вес оплачивается смертью.

Мрачное наследие Лазара Герцверда тянулось за ним, как неотступная тень. Он не щадил никого, оставляя за собой кровавый след — след мастера, привыкшего убивать. Взгляд его холодных глаз, полный безумной уверенности, внушал ужас и трепет. Его гнев был неуправляем, его ярость — сродни буре, перед которой гнулись тысячи. Люди боялись даже шёпотом произносить его имя, а оно уже становилось легендой — легендой о человеке, что превратил безжалостность в основу своего существования.

В этом мире не существовало правил, способных удержать его безграничное величие. Он был деспотом, непобедимым и безжалостным, пьянел от своей абсолютной власти. Жестокость и кровожадность вытравили из него всё человеческое, оставив лишь тень, изгоя, которого не искупить ни покаянием, ни временем. Пророчества о мрачной судьбе давно звучали при дворе, но Лазар, словно заколдованный, отвергал их, упиваясь кровью и страхом. Он шёл путём, вымощенным костями, и готов был пройти его до последнего вздоха — лишь бы удержать трон.

Лазар читал рапорт генерала своей армии, по совместительству, единственного сына, о положении дел в империи Ренарн. Он читал каждое слово внимательно, словно воспринимая каждую букву как удар молота по его сердцу. Его лицо все больше