Хризолит и Бирюза - Мария Озера

жест приличия при прощании с королём. Он сделал несколько осторожных шагов назад, затем резко развернулся на каблуках высоких сапог. Тяжёлый плащ хлестнул воздух, величественно описав дугу, словно подчёркивая силу его шага. В мраморном зале пронзительно отозвался звон шпор, зацепившихся за камень.

Гвардейцы потянулись к резным рукоятям — их ладони скользнули по холодному металлу, и древние створы ворот заскрипели, тяжело раздвигаясь. Бронзовые двери открылись, выпуская его в холодный мир за пределы тронного зала.

Мрачные коридоры дворца, тянущиеся вдоль стен, словно манили его в свои тёмные глубины. Их сумрак напоминал холодные подземелья, хранящие тайны, затерянные во времени. Лишь редкие факелы, мерцающие в отдалении, пытались рассеять тьму, но их свет был слишком слаб, чтобы развеять завесу загадок, окутывающую эти стены.

С каждым шагом в глубь коридора время теряло очертания, будто само забывало о своём существовании в этих стенах. Но даже эта вязкая призрачность блекла перед тайной, что дремала в глубинах дворца. В прошлые эпохи, когда каждая арка и каждая колонна являли миру величие и власть его владык, здесь ступали не только знатные дамы в шелестящих кринолинах. По коридорам скользили и иные тени — неумолчные призраки минувшего. Их невидимое присутствие словно проступало в каждом портрете, в каждом холодном камне статуи, напоминая о веках, чьи голоса так и не смолкли.

Иден медленно поднимался по винтовой лестнице, ведущей в башню, где находились его покои. Каждая ступень из благородного камня была вытерта до блеска, словно на ней веками оставляли следы невидимые ноги. Тишину нарушали лишь шорохи и глухие отзвуки, будто сама башня нашёптывала тайны, которые никто так и не решился раскрыть. Свет дрожащих свечей бросал зыбкие тени, превращая узкий проход в подобие лабиринта, наполненного неведомыми сокровищами и угрозами.

По обе стороны дверей его покоев застыли два стража — неподвижные, как изваянные из стали. Их фигуры возвышались в массивных доспехах, чёрный лак которых поблёскивал в отблесках факелов. Мечи на поясе мерцали острым светом, и казалось, стоило только протянуть руку — и клинки сами сорвутся из ножен. Их взгляды были холодны, внимательны, сосредоточены; ни один звук в коридоре не ускользнул бы от их слуха.

Им была поручена честолюбивая и страшная задача — охранять наследного принца. Их служба была безупречна, и никто посторонний не решился бы приблизиться, пока эти двое стояли на своём посту.

Сам же Иден прошёл мимо, даже не задержав взгляда. Когда стражи синхронным движением распахнули тяжёлые створы, он не сказал ни слова, словно всё происходило само собой, без его участия.

Внутри горел свет. Служанки постарались придать этим покоям подобие уюта, но тщетно: комната напоминала склеп, где тепло огня не грело, а только сильнее подчёркивало холод каменных стен.

Пройдя в спальню, Иден снял с пояса меч и осторожно поставил его на подставку рядом с кроватью. С тех пор, как мальчишкой научился держать оружие, ощущение угрозы стало его постоянным спутником. Он привык жить на грани, ожидая подвоха в любой момент. Но этот страх никогда не властен был над ним; Иден выбрал путь мужества, готовясь встретить любые испытания, какие только мог уготовить ему мир.

Даже в собственной спальне он не мог полностью освободиться от тревожного чувства, словно тени старых сражений следовали за ним, напоминавшие о невыполненных приказах и упущенных шансах.

Он повесил мундир на специальный манекен рядом с большим резным шкафом. Манекен молчал, но каждую складку, каждую нитку на форме Иден воспринимал как свидетельство своих побед, поражений и долгих будней воина.

Воин, который не смог уничтожить врага.

Воин, который не выполнил приказ.

Зимы в Вирдумларе были жестоки. Ледяной ветер проникал сквозь каждую щель, заставляя тело дрожать и кожу покрываться мурашками. Принц, иссохший от холода и утомленный долгим днем в пути, решил, что самое лучшее, что он может сделать, — это раздеться и укрыться под одеялами.

Тихо закрыв за собой массивные двери своей спальни, принц проник в мир комфорта. Его взгляд упал на шкуры животных, лежавшие поверх одеял. Они дарили ему ощущение естественности и связи с природой и безграничного тепла. Именно такие детали делали его комнату уютной, отличая ее от остальных, где царила холодная роскошь.

Принц медленно избавлялся от одежды, отдавая прохладному воздуху простор для облегчения его давящих мыслей. Стоило ему укутаться под теплые одеяла, то по телу пробежались мурашки, отпускающие напряжение, которое сопровождало его на протяжении долгого дня.

Правящая на небе луна не попадала своим светом в окно Идена, но зато мерцающие звезды, разноцветными искрами, проникали в сознание и уносили в проклятые места его несчастных воспоминаний. Он не мог избежать этого — они манили его к себе притягательной силой и заставляли открыть старые раны.

Ее слегка вздымающиеся плечи от страха неизвестности. С какой осторожностью она прислушивалась к каждому звуку, что издавал Иден, как только вошел в комнату.

Ее легкий вдох, когда она упала спиной прямиком в его объятия, когда он опустился на высокий матрас кровати.

Ее нежная кожа, что таяла, как лед, под горячими касаниями мужских рук и покрывалась следами наслаждения.

А какое искреннее удивление и радость выражало ее личико, когда Иден называл ее своей счастливой звездой после каждой победы в покер, пока она сидела у него на коленях.

Закрыв одной рукой свои глаза, второй — проник под одеяло и спустился к горячему доказательству того, что поставленная отцом цель абсолютно невыполнима.

Крепкой хваткой он принялся касаться себя сверху вниз, стараясь не думать об этой девушке, о ее мягкости и теплу, что поджидает его внутри нее.

Но, все было тщетно.

Всё запретное для него привлекало принца Вирдумлара намного больше, чем что-то доступное. С детства он привык получать то, что хочет. Но сейчас всё совсем иначе. Это было нечто вроде игры, когда желаемое у тебя в руках, но затем это желаемое забирают, позволяя ощутить некий спектр эмоций, распаливая твоё нутро до состояния пожара, что уже не остановить.

Этот пожар горел у него в ладони, срываясь с губ томными вдохами. Сжимая челюсти, Иден старался удержать самого себя в качестве доказательства, что все надуманно. Что он легко может отпустить ее, выбросить из головы и лишить жизни теми же руками, что сжимали ее бедра.

Иден кусал губы, чтобы не застонать. Рука довела его до самого края и такого мощного оргазма, что он едва не взмолил. Вспышки наслаждения проносились по его телу, захватывая каждую клеточку, когда в голове красочно играли воспоминания о том, как его семя заливает