Семнадцатый - Эмилия Вон

Рикардо положил руку на мое плечо и слегка сжал его, с грустью глядя на меня. Слеза скатилась по его морщинистой щеке, и она же терзала мою душу.

– Я пришел не за искуплением, а за прощением, Диего. Хотя я не заслужил твоей любви, я надеюсь, что однажды ты найдешь в себе силы простить меня. Это станет для меня великим утешением перед лицом смерти. Пусть моя вина остается на мне, пусть моя душа ищет покой там, где ее не ждут. А ты живи дальше, будь счастливым и помни, что я всегда буду любить тебя, даже после смерти. И я безмерно горжусь тем человеком, которым ты стал, несмотря на те обстоятельства, в которых я тебя оставил.

Он поднялся с места и ушел, не говоря больше ни слова, а мое сердце горело ненавистью и обидой, но я старался подавить эти чувства. Мне трудно простить отца за все то зло, которое он причинил мне, за все его предательства и обманы, за невыполненные обещания. Я с опустошенной душой смотрел ему вслед, и мой взгляд был полон боли и горечи. Мои эмоции рвали меня на части, но, несмотря на внутренний конфликт, я не мог позволить себе отказать умирающему человеку в шансе попросить прощения. В конце концов, я тоже человек, и мое сердце способно на милосердие.

– Рикардо, – окликнул я, вставая с места и опираясь на костыль.

Спустившись по лестнице, я быстро сократил расстояние между нами и, наконец, крепко обнял своего отца. Мои руки сжали его тело так сильно, насколько были способны. Когда отец ответил взаимностью на мое объятие, все мои детские мечты сбылись, и я понял, что прощение действительно возможно.

– Мне жаль, – сказал я ему, а сам мысленно произнес слова, для которых еще потребуется время.

Я прощаю тебя.

Глава 39. Селена

Барселона. Испания

Май 2025

– Ты можешь оставаться столько, сколько тебе необходимо, подруга, не глупи! Квартира полностью в твоем распоряжении, если ты обещаешь поливать моих малышей. Эй, Стив, какого черта? Я же просила выбрать цвет морской волны, а это просто… голубой!

Я улыбнулась тому, как забавно выглядит Каталина в гневе, когда злится на своего нового сотрудника. Она с командой организовывала свадьбу сына какого-то политика в Англии, куда улетела три дня назад, оставив свою квартиру полностью в моем распоряжении. И хотя я жила здесь уже месяц, меня все равно не покидало ощущение, что я навязалась ей. Особенно когда застукала их с Марко и раскрыла их тайные отношения, о которых начала догадываться сама.

– Клянусь Святой Девой Марией, с каждым днем я все больше убеждаюсь в вероятности того, что этого парня мне отправили в наказание с миссией уничтожить мои последние нервные клетки и карьеру!

Я не смогла сдержать смех, который ощущался таким незнакомым звуком для моих ушей. Словно я забыла, каково это – смеяться, шутить, быть беззаботной и счастливой.

С тех пор, как месяц назад я покинула дом Диего, эти ощущения стали мне чужими, в отличие от апатии, усталости, тоски и бесконечных слез. Казалось, что осколки разбитого сердца каждый день напоминали о себе болью. Когда решение уехать из Мадрида и дать нам обоим время было принято, я думала, что со временем мне станет легче. Но я ошиблась.

Лучше не становилось.

И я не думала, что это изменится в ближайшее время, как бы я ни убеждала себя в обратном. Я знала, что рано или поздно мне придется двигаться вперед, но пока я была не готова отпустить ситуацию, как сделала это с Коннором.

«Потому что его ты не любила, глупышка», – шепчет мне внутренний голос, и я даже не могу спорить с ним.

Когда я рассталась с Коннором, мне было больно, но не от разрыва, а от его предательства. Я не чувствовала себя так, словно ребра сжимали мои легкие, а сердце не разрывалось на куски. Расставание с ним не вызвало таких сильных эмоций, как сейчас, возможно, потому что между нами не было глубокой связи или любви.

С Диего же все было иначе.

Я любила его, и мне было невыносимо от того, что его гордость и принципы стали стеной между нами. Он не хотел принимать мою помощь, когда она была необходима больше всего. Было невыносимо наблюдать, как он страдал, зная, что я могла бы облегчить его боль, но оставаться рядом, когда меня буквально выгнали, было выше моих сил.

Весь этот месяц я ждала от Диего каких-то действий, но, судя по его молчанию, его принципы оказались сильнее нашей любви. Теперь мне предстояло искать силы, чтобы двигаться дальше, хотя пока это казалось невозможным. Не тогда, когда моя жизнь все еще была связана с Диего Карраско и «КЩ».

Как выяснилось, при подписании контракта я пропустила пункт о невозможности увольнения посреди сезона, если только я не умерла или со мной не случилось что-то серьезное, что ограничивало бы мою работоспособность. И хотя я считала, что расставание с боссом можно считать «серьезным», Мунир просто игнорировал мои звонки и отказывался рассматривать мои просьбы об увольнении. Придурок.

Поэтому каждое утро я проверяла интернет в поисках новостей, мониторила страницы газет и журналов, которые преследовали Диего попятам, хотя сама стала чем-то вроде папарацци. Так что я была в курсе всего, что происходило с ним за этот месяц. Знала обо всех домашних матчах, которые он регулярно посещает в качестве болельщика, следила за расписанием визитов к физиотерапевту, которые он не пропускал, и была осведомлена о появившейся в его графике встречи с некой Габриэлой Рамирес.

Сначала меня съедала ревность, а потом я полезла в Google и нашла информацию об известном испанском психотерапевте, которого Диего стал посещать, и меня накрыли тревога и беспокойство. Ему нужна была профессиональная помощь.

За долгие годы работы в спортивной индустрии я видела немало спортсменов, обращавшихся к специалистам, особенно после тяжелых травм. Однако тревога за Диего не отпускала меня ни на минуту. Было сложно смириться с тем, что я ничем не могла ему помочь.

– Если завтра утром полиция обнаружит тело молодой, успешной и невероятно красивой девушки в ванне, полной пены и лепестков роз, то знайте, что виноваты будут те безответственные и некомпетентные люди, которых она не решилась уволить из-за своей доброты. – Голос Каталины напомнил мне о нашем разговоре, от которого я немного отклонилась из-за очередных