Семнадцатый - Эмилия Вон

Солоноватый привкус слез остался на моих губах, когда я смотрела на Диего. Его глаза были полны той же боли, что и мои, и это подталкивало меня продолжить.

– Мы справимся со всем вместе. Обещаю. Просто дай мне возможность помочь тебе.

Поднявшись на цыпочки, я осторожно прикоснулась своими губами к его. Они мягкие, влажные, на вкус точно такие же, как и мои слезы.

Я замерла, задержав дыхание, ожидая его реакции. Проходили секунды, но Диего оставался неподвижным. Мои губы оставались сомкнутыми, когда он сощурил глаза, и его руки продолжали висеть вдоль тела. Я ждала, когда он ответит на этот поцелуй, возьмет инициативу в свои руки, крепко обнимет меня и поцелует так, как умел целовать только он – будто целуя само мое сердце.

Но вместо этого он вонзил последний кинжал в мое сердце, не оставив ни малейшего шанса на исцеление.

– Думаю, тебе стоит уйти.

Слова застряли у меня в горле, в висках пульсировало, комната вокруг закружилась. Это не могло быть правдой, это просто шутка, верно? Но выражение его лица говорило об обратном.

Диего сделал неуверенный шаг назад, опустив голову и избегая моего взгляда, оставив меня стоять, прикованную к полу и пытающуюся осмыслить услышанное.

– Ч-что? – Мой голос дрогнул, когда я переспросила, едва удерживая равновесие.

– Я сказал, что тебе стоит уйти.

Его серьезный, ледяной тон заставил меня отшатнуться. В момент, когда эти ужасные слова слетели с его губ, я заметила в его глазах боль и разочарование. Но вместе с этим там было еще что-то – какая-то пустота, которая раньше заполнялась нашей любовью.

Это мое воображение так безжалостно играло со мной? Потому что я не могла найти оправдание тому, что человек, которого я так сильно любила, мог говорить подобные вещи.

– Ты… ты ведь не можешь это иметь в виду, да? – с последней искоркой надежды и остатком гордости спросила я, надеясь на его благоразумие.

Диего покачал головой.

– Нам не следовало переходить черту и начинать все сначала, – продолжил он, откашлявшись и все еще избегая взгляда. – Мы сделали большую ошибку, дав шанс тому, что было невозможно с самого начала. Надо остановиться. Все закончено. Это… это было неизбежно.

Эти слова перевернули внутри меня все. Они ощущались ударом ножа, пронзившим мою душу. Я схватилась за живот руками и отступила назад в поисках опоры. Меня подташнивало.

Покачав головой, я умоляюще прошептала:

– Не говори так. Это не ошибка, и мы оба это знаем. Ты сейчас просто расстроен, потому что я слишком надавила на тебя, и я…

– Селена, послушай, так будет лучше, ладно?

Он что, серьезно сказал это?

– Чушь! – выкрикнула я в ответ, сдерживая порыв ударить его. Клянусь, будь он здоров, я бы не пожалела своих сил. – Ты зол на меня, я понимаю, но я просто хотела помочь тебе…

– Господи, хватит быть такой понимающей! – Диего сжал переносицу и, наконец, поднял на меня глаза, сжимая губы в тонкую линию. Затем он сделал шаг вперед, но наступил неправильно, и это причинило ему боль. Он ругнулся сквозь зубы, его лицо исказило гримаса страданий, и я мгновенно бросилась к нему, чтобы подхватить, но его резко выставленная рука остановила меня.

– Не надо, – сквозь скрежет зубов процедил он.

– Давай я хотя бы помогу тебе сесть…

– Твою мать, прекрати это! Перестань быть чертовым ангелом! Довольно! Мне не нужна твоя забота и помощь! – Диего швырнул костыль на пол, и тот с глухим стуком упал, заставляя меня и Чапи вздрогнуть. – Я не ребенок! Я способен позаботиться о себе! Не нужно меня жалеть, ясно?! Просто…

Ни лай щенка, пытающегося защитить меня, ни музыка, продолжающая литься из динамиков, не могли заглушить пронзительный крик Диего. Его глаза, полные боли и ярости, смотрели сквозь меня, словно пытаясь выжечь мою душу. Я знала, чувствовала каждой клеточкой своего существа, что каждое слово, готовое сорваться с его губ, будет подобно удару кинжалом. И вот оно прозвучало:

– Ты не нужна мне. – Эхо его слов еще не успело угаснуть, как он добавил чуть тише: – Мне никто не нужен…

Но я больше ничего не слышала. Даже если бы снаружи начался бунт или вспыхнула война, мой разум был поглощен одним: этим холодным, беспощадным приговором. Как будто внутри меня зазвучала застрявшая пластинка, снова и снова повторяющая одно и то же: «Ты не нужна мне». Эти слова рвали меня изнутри, оставляя глубокую рану там, где раньше билось мое сердце. Казалось, оно рассыпается на миллионы острых осколков, проникающих в легкие. Не верилось, что я еще могла стоять на ногах, чувствовать свое дыхание, хотя каждый вдох причинял невыносимую боль.

Это было невозможно. Это не могло быть правдой. Может, это всего лишь извращенная игра моего усталого сознания? Или, может, он просто хотел проверить мои чувства?

Я смотрела на Диего, ища ответы в его глазах, надеясь, что они скажут что-нибудь другое, что сможет развеять этот кошмар, что под этой холодной, жестокой маской безразличия скрывались глубокие страдания. И я была права.

Когда наши взгляды встретились, я увидела в его глазах ту самую боль, которая терзала его душу. Она была такой горячей, что, казалось, могла обжечь любого, кто посмел заглянуть внутрь.

Диего мог злиться, мог говорить жестокие вещи, но я знала, что за всеми этими словами скрывалась та самая любовь, которую мы делили друг с другом. Я верила в нее, даже когда сама эта вера казалась невозможной. Понимала, что ему нужно побыть одному, найти себя, вернуть утраченный баланс. Возможно, нам обоим требовалось немного времени, чтобы залечить свои раны. Поэтому я сделала то, что должна была.

– Если это то, чего ты хочешь. – Собрав последние силы, я взяла на руки Чапи, схватила со стола телефон и, стараясь удержать остатки самообладания, вышла из дома, оставив позади любовь всей своей жизни и надежду, что однажды мы сможем вернуться к тому, что потеряли, и что у нас хватит для этого сил. А если нет… Тогда я не была уверена, смогу ли когда-нибудь оправиться от этой потери. Снова.

Уилл встретил меня на лестничной площадке, увлеченный разговором по телефону. Но стоило ему заметить меня, как его довольная улыбка мгновенно сменилась выражением тревоги. Быстро попрощавшись с собеседником, он сбросил звонок и направился ко мне.

– Что случилось? – спросил он, осторожно