Семнадцатый - Эмилия Вон

Слова застряли в горле, и вместо ответа я лишь покачала головой. Поддавшись порыву, я позволила Уиллу заключить меня в крепкие объятия. Сжимая в руках Чапи, я уткнулась лицом в его грудь, давая волю новым потокам слез. Белоснежный бомбер Уилла, который наверняка обошелся ему в целое состояние, быстро промок от моих рыданий, но он не проронил ни звука, лишь мягко гладил меня по спине, позволяя выплеснуть накопившуюся боль.

Прошло какое-то время, прежде чем я смогла немного успокоиться. Отстранившись, я машинально провела рукой по лицу, стирая следы слез и размазывая тушь по щекам.

– Прости, – сказала я, заметив темное пятно на его плече. – Заплачу за химчистку.

Уилл усмехнулся, слегка качая головой.

– Поверь, если бы ты знала, сколько раз девушки проливали на меня слезы и оставляли пятна косметики, ты бы не волновалась так сильно.

Мне удалось выдавить слабую улыбку, хотя сил на это едва хватило.

– Что произошло? – тихо спросил Уилл.

Я не хотела говорить об этом, да и не нужно было. Все наши друзья видели, что происходит с Диего и нашими отношениями. Это было неизбежно.

Я крепко сжала Чапи, прижав его к себе, и произнесла:

– Можешь отвезти меня к Эмилии?

Уилл задумался на мгновение, затем кивнул.

– Конечно, но ты уверена, что хочешь этого?

– Нет, – честно ответила я. – Но Диего этого хочет.

Поняв, что происходит, Уилл бросил взгляд через мое плечо, затем опустил голову, нервно переступая с ноги на ногу.

– Диего просто кретин, – начал он. – Но как его друг я обязан попросить тебя остаться, потому что он нуждается в тебе. Он может отрицать это, может упрямиться, но этот парень действительно любит тебя, Селена. И я абсолютно уверен, что именно твоя любовь, твоя поддержка и терпение помогут ему встать на ноги гораздо быстрее, чем любые врачи.

Я глубоко вздохнула, собираясь с мыслями.

– Уилл, дело не в этом. Ему нужна не я. Диего всегда жил футболом. Теперь, потеряв возможность играть, он потерял смысл жизни. Он обижен на весь мир, на самого себя, и никто, включая меня, не способен облегчить эту боль. Не тогда, когда он душит себя виной перед командой и никого к себе не подпускает. Он сам выбрал путь одиночества и ненависти, как делал всю свою жизнь. Но сейчас Диего должен помочь себе сам, а самое главное – должен захотеть быть спасенным, иначе погубит не только себя. Он и меня потянет за собой, – шмыгнула я носом и продолжила: – Я люблю его всем сердцем, но я также люблю и себя.

– Послушай, Селена, все, что я сейчас скажу, не для того, чтобы ты передумала. Я отвезу тебя в любое место, куда ты скажешь. Просто я хочу, чтобы ты поняла: клянусь Богом, как твой друг, я уважаю твое решение. Сейчас ты считаешь, что бегство – единственный выход, но, поверь, это также самый легкий способ избежать проблемы. Со временем ты пожалеешь о том, что ушла. Я говорю это, потому что сам прошел через нечто похожее, и теперь мне приходится исправлять ошибки прошлого, которые оставили незаживающие раны. Я просто не хочу, чтобы тебе пришлось пройти через то же самое. – Его ореховые глаза светились искренней эмпатией, и я почувствовала, что его слова исходили прямо из сердца.

– Спасибо, Уилл. – Я улыбнулась ему, наверное, самой грустной улыбкой, но была искренне признательна ему за поддержку. Может, он был прав, и сейчас я допустила ошибку, ведь однажды я уже убегала, и тот побег принес нам с Диего только страдания и напрасно потерянное время вдали друг от друга. Но дело было не только в этом, иначе я не чувствовала бы, как раненое сердце сжимается в тисках боли, я бы не стояла здесь и мы бы не вели этот разговор.

Возможно, иногда нам стоит сделать несколько ошибок, чтобы найти правильный путь. Не знаю. Единственное, в чем сейчас я была уверена, – нам обоим нужно время, чтобы разобраться в своих чувствах.

– Просто пообещай мне, что твое решение будет идти от сердца, а не от страха или отчаяния. – Уилл обнял меня за плечи и повел к машине.

– Обещаю.

Глава 38. Диего

Мадрид. Испания

Май 2025

– Диего, как твое сердце сегодня?

Этот вопрос стал нашим ежедневным ритуалом с тех пор, как Габриэла Рамирес появилась в моей жизни.

Трижды в неделю мы встречаемся с ней, и ее присутствие стало жизненно необходимым, особенно в плохие дни, когда я чувствовал, как задыхаюсь от эмоций внутри. За последний месяц таких дней было много. И каждый новый день без нее казался невыносимым.

– Функционирует, – лениво ответил я, глядя в белоснежный потолок и крутя в руках один из множества карандашей, стоявших в стаканчике на рабочем столе Габриэлы. – Но скоро оно будет жить, потому что наполнится светом.

Я услышал тихий смешок, затем звук карандаша, который что-то записывал на бумаге. Еще одна заметка, которую я никогда не увижу.

– Ты настроен весьма оптимистично. Это радует.

– Все благодаря вам, док. – Я повернулся к женщине с русыми волосами, аккуратно уложенными на одно плечо, и улыбнулся ей, подмигивая. Она, как обычно, от этого жеста покраснела, и ее пальцы сразу же нашли жемчужное ожерелье на шее.

– Значит, ты хочешь вернуть свет в свою жизнь, верно? – спросила она.

Селена. Габриэла имела в виду ее – девушку, которая видела во мне то, чего не видели другие. То, что я сам не замечал.

Она знала меня в самых темных проявлениях и оставалась рядом. Когда Селена пыталась помочь, я отталкивал ее снова и снова из-за внутреннего конфликта, ведь стремление к самостоятельности и независимости было глубоко укоренено во мне благодаря детским переживаниям. Меня учили решать свои проблемы самостоятельно, не просить о помощи и не показывать свои слабости.

Воспоминания о том дне, когда Рикардо буквально вбил в меня слова, изменившие все установки в моей голове и перевернувшие отношение ко всему, всплыли в памяти. Они породили новые страхи, которые впоследствии повлияли на меня и оставили за собой неизгладимый след.

– Ты никчемный мальчишка, который даже зад подтереть себе сам не способен! Кому ты нужен, а? Своей мамочке и тому отсталому старику, которого ты называешь дедушкой? – Пугающий до дрожи крик раздавался по кухне, и я сжал веки от страха, что отец вновь ударит меня, как и маму, которая не могла подняться с кровати несколько