Поэма о Шанъян. Том 3–4 - Мэй Юйчжэ

никогда не оказывал сопротивления. Даже в такой момент он мог сопротивляться лишь молчанием. Но что скрывалось за этим? Решительное желание отдать свою жизнь. Ночной ветер колыхнул хрустальный занавес и принес прохладу ночи. Переливы хрустального звона отозвались звоном в моем сердце.

Гробовая тишина была невыносима. Сяо Ци заложил руки за спину и, не проронив ни слова, спокойно ждал ответа Цзыданя.

Я глядела на Цзыданя, незаметно закусив губу, стараясь унять терзавшую сердце тревогу. Как же хотелось броситься к нему, схватить за плечи и встряхнуть… Цзыдань, что толку от твоего молчания?! Тебе не сбежать от того, что предрешено! Высочайший указ уже составлен и закреплен яшмовой императорской печатью. Сяо Ци терпелив, он готов сохранить твою жизнь. Достаточно только подчиниться… Цзыдань, пожалуйста, ответь! Пожалуйста, подчинись!

Взгляд Сяо Ци становился все холоднее и холоднее. Он начинал злиться.

Не в силах продолжать сидеть на месте в невыносимом напряжении, я резко встала со своего места. В этот же миг я собрала на себе все потрясенные взгляды. Наконец Цзыдань поднял на меня спокойные, как стоячая вода, глаза. Его бескровные губы были чуть приоткрыты, но он не издал ни звука. Взяв чарку с вином, я медленно подошла к Цзыданю. Краем глаза я поймала на себе встревоженный взгляд Сун Хуайэня.

Все ждали момента, когда я заступлюсь за своего бывшего возлюбленного.

Двумя ладонями я подняла перед ним чарку с вином, посмотрела прямо ему в глаза и, улыбнувшись, сказала:

– Помощь, которую может оказать дядя императора, – это большое счастье для страны и народа. Ван Сюань желает дяде императора победы и благополучного возвращения домой!

Цзыдань пристально посмотрел на меня, лицо его еще сильнее побледнело. Я не обращала внимания на его потрясенный и болезненный взгляд, продолжая держать чарку с вином прямо перед его глазами. У него не было шанса отступить.

Для него – это вопрос жизни и смерти. Но для меня – это вопрос любви и ненависти. Цзыдань, наконец, протянул руку и взял чарку – его пальцы слегка коснулись моих. Он на мгновение застыл, затем залпом осушил чарку.

Все гости хором пожелали:

– Желаем дяде императора победы и благополучного возвращения домой!

Я молча стояла, опустив глаза, – не глядя ни на Цзыданя, ни на Сяо Ци, ни на кого-либо еще.

Пусть все теперь будут считать меня бессердечной и безжалостной женщиной. Пусть Цзыдань отныне будет меня ненавидеть… Цзыдань, я лишь хотела, чтобы ты понял: лучше жить под гнетом силы, чем умереть от глупости. Ты сам мне как-то говорил, что жизнь – это самая драгоценная вещь в мире. Что люди должны ценить свое счастье и беречь себя… Ты сам научил меня этому. Пожалуйста, помни об этом и ты.

Императорский указ был издан на следующий день. Дядя императора стал верховным главнокомандующим, его заместителем выступал Сун Хуайэнь. Он поведет двести тысяч солдат в карательный поход на юг, в Цзяннань.

Союз

Я пригласила к себе Юйсю и передала ей пронизанный светом, безупречно красивый турмалиновый сосуд с изображением цилиня.

– Сосуд с изображением цилиня символизирует военную силу и благополучие. Пожалуйста, передай его Хуайэню от меня. Я лишь надеюсь, что небо поможет ему одержать победу и благополучно вернуться домой.

Проведя по сосуду пальцами, я слегка улыбнулась.

Юйсю с благодарностью приняла сосуд и согнулась в поклоне.

– Благодарю ванфэй.

Взяв ее за руку, чеканя каждое слово, я сказала:

– Скажи Хуайэню, что я буду ждать их возвращения в столицу.

Меня тревожило обещание Сяо Ци – я не могла доверять ему до конца. На передовой могло случиться все что угодно. Я не знала, смогу ли защитить его за тысячи ли отсюда. Цзыдань внешне спокоен, как вода, но внутри него сокрыта твердая, как лед, решимость. Я опасалась, что с момента отправления в Цзяннань он решительно будет ждать лишь одного исхода – смерти. Втайне я приказала Пан Гую отправиться на юг и присматривать за Цзыданем. Он лично будет отвечать за его безопасность. Также я поговорила и с Сун Хуайэнем и попросила его вернуть Цзыданя в столицу.

Доверять Сяо Ци – это одно дело. Но и у меня должно было быть влияние. Я – женщина, и я не могла выйти на поле битвы, чтобы расширить наши территории. Так же как не могла выступать при дворе и высказывать свое мнение о военных и государственных делах. Раньше я считала, что лишись я благосклонности семьи – у меня ничего не останется. Но теперь понимала, что сокровищами, которыми одарила меня моя семья, были вовсе не слава и богатства, а мои врожденные мудрость и мужество, с которыми я могу покорить самых могущественных людей и одолеть самых сильных воинов во всем мире.

Мужчины покоряют мир, а женщины покоряют мужчин. И закон этот властен над всеми на протяжении веков. Нынешняя Ван Сюань уже не та очаровательная девчушка. Я лишь желала, чтобы народ Поднебесной больше не недооценивал меня, чтобы никто больше не мог контролировать мою судьбу.

Приближался день, когда войска отправятся на юг. После пиршества я больше не вступала во дворец Цзинлинь и не видела Цзыданя. Я была очень рада увидеть Цзинь-эр после долгой разлуки, но мы виделись совсем недолго. После нашего расставания много всего произошло, и я не понимала, как говорить с ней о прошлом. Возможно, потому, что я все еще не знала, как мне дóлжно вести себя с ней. В конце концов, теперь она наложница Цзыданя и мать его дочери… Она больше не та девочка-служанка с двумя пучками.

В одну ночь из дворца доложили, что у Цзин-эра снова жар и кашель. Я поспешила во дворец, чтобы навестить его. Дворец Цяньюань я покинула, только когда убедилась, что он заснул.

Спускаясь по нефритовым ступеням, я вдруг услышала голос императорского телохранителя:

– Кто здесь?!

Слуги тут же окружили меня. Среди дрожащих огней под карнизом бокового зала взметнулась чья-то тень. Издалека раздались шаги императорской гвардии, и темноту ночи нарушила вспышка света от взмаха меча.

– Ванфэй, помогите! Я хочу увидеть ванфэй! – раздался пронзительный женский голос.

Он принадлежал Цзинь-эр!

Остановив гвардейца окриком, я быстро поспешила в сторону шума. Как и ожидалось, я увидела Цзинь-эр, шеи которой касался меч гвардейца. Увидев меня, он выронил оружие и отступил.

– Что ты здесь делаешь? – Я ошеломленно уставилась на нее.

Она побледнела и заплакала.

– Рабыня должна поговорить с ванфэй, но дядя императора не должен знать об этом, поэтому я прячусь тут…

Нахмурившись, я вздохнула