Хризолит и Бирюза - Мария Озера

Его хризолитовые глаза блестели, словно в них скрывался целый мир, откуда я не могла выбраться. Парадный камзол Нивара выглядел поистине величественно — словно сотканный из самого света. Тонкая, лёгкая ткань переливалась в освещении, создавая эффект, будто он был окружён императорской аурой.

Каждая складка и стежок были выполнены с тщательной заботой, отражая высокое мастерство верхнегородских ткачей. Пышный ворс, расшитый золотыми нитями, придавал образу величественность и повелительность, словно его обладатель был стратосферно выше простых смертных.

— В чём твоя игра, Нивар? — произнесла я с лёгким раздражением, стараясь удержаться на плаву.

Он усмехнулся, шагнул ближе.

— Игра? — в его голосе скользнула горечь. — Может, это скорее танец, Офелия. Танец, в котором мы оба слишком хорошо знаем свои партии.

Сердце забилось быстрее. В этом мрачном коридоре нашего некого незримого и вечного конфликта, балансировавшем на грани своих эмоций, я понимала: чтобы разобраться, мне нужно пойти ва-банк.

Я глубоко вдохнула, ощущая, как мир вокруг замирает, и произнесла:

— Тогда давай станцуем, Нивар. Но только на моих условиях.

— Боюсь, уже поздно, — он произносил моё имя с неким придыханием, будто его сердце разбивалось на миллионы мелких осколков.

Нивар приостановился в шаге от меня, его улыбка стала более загадочной, а губы чуть приоткрылись, будто он готов был произнести что-то важное. Ветер, пробираясь сквозь трещины стен, шептал о тайнах и неразгаданных интригах, и я чувствовала, как этот момент накаляется, словно нить перед разрядом. Я сжала челюсти, глядя в зеркало, и впервые мне показалось, что отражение знает обо мне больше, чем я сама.

Я затаила дыхание, чувствуя, как напряжение висит в воздухе, будто натянутая струна. Нивар снова шагнул ближе, и его пальцы коснулись моих волос, мягко отводя их в сторону. Он открывал себе доступ к моей коже, словно к тайне, которую хотел прочесть губами. Его глаза блестели — в них мерцал лесной свет, густой и тягучий, в котором можно было заблудиться и потеряться навсегда.

— Ты не догадываешься, какая истина ждёт тебя, — произнес он, его голос был низким и обволакивающим, как тёплый плед в холодную ночь. Я пыталась осознать, что скрывается за его словами, но мрак окружал нас, словно сам ночной покров наблюдал за нашей встречей.

Меня охватывал страх и любопытство одновременно. Разум умолял отступить, но сердце, глухое к доводам, подталкивало вперёд. Он протянул руку, задевая мою ладонь — движение лёгкое, как дыхание, но в нём чувствовалась настойчивая сила, словно он запрещал мне отойти от него хотя бы на шаг.

— Скоро всё изменится, — добавил он и его загадочная усмешка превратилась в печальную улыбку. Он опустил глаза на наши руки, которые тянулись друг к другу и вскоре переплелись пальцами. Я чувствовала, как время замедляет свой ход, а мир вокруг исчезает. За этой грустной улыбкой скрывалась целая вселенная, полная возможностей и неизведанных путей. Мое сердце забилось быстрее, в ожидании того, что произойдёт дальше. — Но я пока хочу побыть в этом моменте. Можно, Офелия?

В зеркале наши глаза встретились. Нивар потянулся губами к моему плечу и оставил крохотный поцелуй. Он действительно будто ждал ответа. Вместо ответа я лишь коснулась щекой его щеки.

Его молчаливые появления стали для меня чем-то вроде наркотика: я прекрасно понимала, что это ненормально, но всё равно не могла отказаться от этих встреч.

Какая я слабая! Слабая…

Нивар прижался ко мне всем телом. Спиной я чувствовала, как ноет его сердце, стараясь вырваться из оков грудной клетки. Я ощутила его тепло, волны эмоций накрывали меня, как океан. Нивар всегда был загадкой, но в этот момент он казался уязвимым и живым. Я задумалась, что стоит за его напряжением, какие страхи и надежды скрываются под поверхностью.

Мы остались в молчании, окутанные атмосферой, полной невыраженных слов. Он вжался чуть сильнее, как будто хотел впитать все тепло, исходящее от меня, обвивая мое тело руками. В этот миг мир за окном растворился в тишине, и только мы вдвоем существовали в этом замороженном пространстве. Я понимала, что такой момент может не повториться, и именно поэтому я хотела запомнить каждую деталь: его легкий аромат, нежный шелк ткани его рубашки под камзолом и тихое дыхание рядом.

— Знаешь, — произнёс он, внезапно разрывая тишину, будто острым лезвием, — каждый выбор имеет свою цену.

Я глубоко вздохнула. Понимание его слов терзало меня изнутри. Время, когда всё было просто и понятно, безвозвратно ускользнуло. Казалось, мы оба были перед выбором, и это понимание создавало напряжение, словно натянутая струна. Будто бы я знала то, о чем он говорит, но не хотела себе это признавать.

— Ты готова принять это? — спросил он, и его взгляд пронзил меня до самой сердцевины.

Страх и надежда стиснули грудь ледяным обручем. Его голос оставался в воздухе, густым и обволакивающим, и каждое слово было как шаг в бездну. За ним открывался мир, в который я могла бы войти — и всё во мне тянулось туда, хотя разум упорно твердил «нет». Мы стояли на краю, и пропасть ждала нас с обеих сторон.

Мне хотелось закричать, сорваться, оттолкнуть это наваждение, но я молчала. В этом молчании было всё — страх, гордость, жажда и безмолвное согласие.

Я крепче сжала его руку и шепнула:

— Да… готова.

Он развернул меня к себе и я почувствовала, как его пальцы, холодные и твёрдые, скользнули по моей щеке, остановившись у подбородка. Он притянул меня ближе, и в его глазах вспыхнуло что-то, от чего сердце болезненно сжалось.

— Ты даже не представляешь, насколько дорого мне это даётся, — тихо сказал он, почти не касаясь моих губ.

— О чём ты? — спросила я, едва слышно, чувствуя, как напряжение сжимает горло.

Нивар усмехнулся так, будто знал ответ, но не собирался его озвучивать.

— Когда узнаешь правду… не возненавидь меня, — его слова прозвучали как клятва и приговор одновременно.

Прежде чем я успела что-то ответить, он прильнул к моим губам. Этот поцелуй был горячим, но за ним чувствовалась горечь — как будто он прощался ещё до того, как я поняла, с чем. Я ощущала, что в его страсти таится не только желание, но и какая-то боль, которой он не хотел делиться.

Когда он отстранился, его взгляд прожёг меня насквозь.

— Ты станешь для меня либо спасением, либо концом, Офелия, — прошептал он с двусмысленной улыбкой. — И я не уверен, чего жду больше.

Губы снова коснулись моих с такой осторожной нежностью,