Неистовые. Из огня да в полымя - Алиса Перова

— Ген, ты н-нормальный?

— А ты как думаешь?

— Я думаю, что надо было п-по-другому… ты же его п-перед всеми…

— Хватит, — резко прервал меня Генка и, оценив мои расширившиеся глаза, добавил уже мягче: — Не надо меня отчитывать, мой Ангел. Поверь, я знаю, что делаю. И мальчишка тоже это знает. А в вопросах этикета и этики он подкован куда лучше меня. Этот пацан далеко не невинный ягнёнок.

Ну это я и с первого взгляда поняла. Сравнение с ягнёнком вызвало у меня усмешку, но настроение не поправило.

— И всё же ты мог п-поступить иначе, — упрямо ответила я, а Генкины глаза заметно сузились.

Сейчас, при ярком освещении, я впервые так чётко разглядела его ресницы — совсем не короткие, но совершенно бесцветные. Зато глаза из светлых стали тёмно-серыми. Куда-то подевались лёгкость и нежность между нами, и почему-то вспомнился вечер в «Трясогузке». Тогда Генка был очень грубым и злым… но потом я почти забыла об этом. О том, что он тоже не пушистый ягнёнок.

— Если тебя это сильно беспокоит, то у нас ещё будет возможность поступить иначе, малышка, — глухо пробасил он и напомнил о словах Реми: — Когда «будет другой танец».

«Какой же ты упёртый и противный баран!» — захотелось прокричать ему в лицо.

Но ещё больше мне хочется вернуть МОЕГО Генку — смешливого обаяшку. А ещё… и это уж совсем нелогично — вот такого мрачного и опасного Геныча я хочу ещё больше. Но тело не поддаётся логике — оно во власти инстинктов. Порочных и бессознательных.

Низменные инстинкты правильной девочки — звучит как приговор безупречному моральному облику. Кажется, из меня ещё шампанское не выветрилось.

— Наверное, мы друг друга не п-поняли, — шепнула я примирительно и осторожно коснулась Генкиной руки.

— Наверное, это я такой идиот, — Генка улыбнулся и поцеловал меня в нос. — Но я уже работаю над этим. Как раз появилась возможность проверить, — и он кивнул в сторону, — вон, другой танец уже наступает.

— Гена, позволь танцевать твою девУшка, — прозвучало над моей головой, а мне за подобный выверт захотелось врезать по смазливой физиономии. Он специально, что ли?

Зато Генка — само спокойствие.

— Я позволяю тебе, отважный недоросль, попытаться пригласить мою девушку на танец.

— Ах, где мои семнадцать лет?! — театрально воскликнула Римма, которой — страшно сказать! — аж двадцать четыре!

— В прошлом веке! Или нет?.. — пьяненько пошутил Одиссей, за что получил по очкам маслинкой.

— Будь деликатен, малыш, — Гена хлопнул Реми по плечу. — Ты ведь хочешь дожить до восемнадцатого мгновения весны?

Не поняла… это намёк, что парню семнадцать? Я недоверчиво покосилась на высокого красавчика — но уж наверняка не больше двадцати.

Но остальные комментарии пролетели мимо моих ушей, а вопрос о возрасте затерялся, потому что молодой пастушок оказался полон сюрпризов. Он так легко и уверенно повел меня в танце, что все мои мысли сосредоточились на том, чтобы соответствовать уровню чрезмерно подвижного партнёра и не выглядеть рядом с ним неуклюжей. Вообще-то, я люблю танцевать и, как любитель, делаю это хорошо и с удовольствием. И хотя до профи мне далеко, этот путь уже заложен в маршрутный лист моих ближайших перспектив.

Но прямо сейчас я очень пожалела, что не втиснула танцевальную студию в свой плотный график гораздо раньше… потому что наш танец начался слишком ритмично, а я попала в руки явно не дилетанта. Кажется, Реми поставил перед собой задачу закружить меня до потери опоры под ногами и до искр из глаз. Вот уж у кого шило в попе, зря я согласилась с ним танцевать.

— Tu veux que je tombe? (Ты хочешь, чтобы я упала?) — яростно сверкнув на него глазами, я попыталась высвободиться, но Реми прижал меня крепче.

— Pardonnez-moi (Прошу прощения), — он улыбнулся, но ни в его тоне, ни в хитрой физиономии я не уловила ни намёка на раскаяние.

Однако наш темп замедлился ровно настолько, что я смогла немного расслабиться и взглянуть на Генку. Лучше бы не смотрела! Такое же зверское лицо у него было в тот вечер, когда он спас меня в клубе. Помнится, в тот раз были жертвы, а сейчас… думаю, если бы не Диана, вцепившаяся в Генкину руку, то мой активный партнёр окривел бы уже на оба глаза. Реми, проследив за моим взглядом, наверняка это тоже понял, потому что наш танец стал вдруг комфортным. Или на парня так подействовал взгляд Дианы? Судя по всему, ей тоже не по сердцу наш дуэт.

— Diana est ta soeur? (Диана — твоя сестра?) — вопрос вырвался сам собой, и, чтобы не показаться нетактичной, я поспешила пояснить: — Vous vous ressemblez un peu. (Вы с ней немного похожи.)

Реми как-то странно улыбнулся и, подумав пару секунд, утвердительно кивнул. Ага-а, значит, не сестра! Так я и думала. Бедный Феликс!

— Diana a un très bel appartement. (У Дианы очень красивая квартира), — похвалила я, чтобы заполнить паузу, а в ответ услышала «прекрасное»:

— Oui. Et vous avez un français passable (Да. А у тебя сносный французский), — обрадовал меня несносный француз.

А я-то, наивная глупышка, до сих пор пребывала в полной уверенности, что у меня отличный французский — столько лет его шлифовала!

— Merci, — пробормотала я безрадостно.

И Реми будто почувствовал, что расстроил меня и — вот уж неожиданность! — тут же решил исправить свою оплошность. Сказал, что мне самую малость осталось поработать над произношением, и тогда меня не отличишь от настоящей француженки. А он с радостью готов мне помочь! И тут же приплёл пару забавных случаев о своей наставнице, гуру французского языка и манер, которая умудряется критиковать даже произношение аборигенов, а Одиссея за его издевательство над языком она на дух не переносит.

Теперь на губах заносчивого парня заиграла искренняя добрая улыбка, и я тоже почувствовала, что улыбаюсь. Разговор с невежественных аборигенов незаметно перетёк на великолепную Францию, в которой если не побывал, то, считай, и не жил. Надо сказать, язык у Реми подвешен отлично, и я, заслушавшись, даже не сразу заметила, как сменилась музыка. И как быть… не прерывать же человека на полуслове и танец на середине.