Неистовые. Из огня да в полымя - Алиса Перова

— Куда?

— Туда, где нас очень вкусно накормят.

— Ой, у меня же т-торт в багажнике! — вспомнив об этом, я аж подпрыгнула и разжала объятья. — И салат ещё… они же, н-наверное, замёрзли там. Я ведь думала, что б-быстро к Наташе доеду…

— То-орт?! — радостно оживился Генка и чмокнул меня в нос. — Так значит, нам ещё предстоит конкурс на самый вкусный торт, потому что там, куда мы едем, нас ждёт ещё один кулинарный шедевр.

Я вздохнула, подумав, что моё творение тоже вполне могло претендовать на звание шедевра, но Генка не позволил мне расстроиться:

— А твой торт мы сейчас спасём и, поверь, ничего страшного с ним не сделается до тех пор, пока мы его не проглотим. А сейчас давай-ка приведём меня в приличный вид, чтобы не искушать моей брутальной красотой гостеприимных хозяев.

Я улыбаюсь и смущённо отвожу глаза от его обнажённого торса.

Спустя несколько минут мои праздничные блюда отогреваются на заднем сиденье, а мы с Геной едем в какое-то замечательное место. Я не знаю куда и не уверена, что мне там будут рады, но не озвучиваю свои сомнения, потому что полностью доверяю моему мужчине.

Моему… Как же мне хочется думать, что он только мой. Такой удивительный! Чуткий и деликатный, он быстро и легко переключил моё настроение, прогнав чувство неловкости и вернув мне чудесный праздник. Он шутит всю дорогу так смешно, что у меня уже скулы болят от хохота. А ещё свободной рукой он держит меня за руку, поглаживая запястье, и периодически целует мою ладонь. А у меня аж сердце заходится от нежности и любви… и порхают бабочки — в животе, в груди, в голове.

Мне так много хочется спросить… почему он уехал тогда, с моего дня рождения? Почему был недоступен? Когда он снова вернётся в Париж?..

Но я молчу, не желая спугнуть его смешливость и жизнерадостность. И слушаю только его… и смотрю только на него, потому что не могу не смотреть. И не понимаю, где раньше были мои глаза — как я могла считать его некрасивым?

— Генка, таких, как ты, больше н-не бывает! — наверное, у меня получается слишком восторженно, но именно так я чувствую.

— А это значит что?.. Что меня надо беречь, любить и слушаться! — он улыбается и кивает на лобовое стекло. — Мы приехали, кстати.

— Уже? — удивляясь и сожалея, что мы так быстро добрались, я перевожу взгляд на окно. — Ух ты! Как к-красиво!

Я разглядываю сверкающий праздничной иллюминацией высоченный жилой комплекс.

— Это же «Седьмое небо», да, Ген? Здесь живут Максим с-с Мартой?

— Так точно. Но нам с тобой гораздо выше — нас ожидают на той крыше, — он взмахивает рукой и, с удовольствием перехватив мой удивлённый взгляд, поясняет: — Буду знакомить тебя с нужными людьми.

Хм… нужные люди?

Мне захотелось сказать, что в эту ночь мне нужен только один человек, и сейчас он рядом со мной. Но я не забыла, что из-за меня Генка бросил свою компанию, а его желудок, настроенный на праздничный пир, начал недовольно ворчать, как только наш разговор коснулся еды. Честно говоря, я и сама умираю от голода — с раннего утра во рту ни крошки. Так отчего бы не совместить приятное с полезным?

Глава 8 Стефания

А здесь, на территории «Седьмого неба», очень приятно глазу — нарядная ёлка, бесперебойные фейерверки, а иллюминация не беднее, чем на центральной площади. Праздничное гулянье как раз в самом разгаре. И, пока Генка, чертыхаясь себе под нос, пытается выискать парковочное место, я, повернувшись к нему спиной, торопливо спасаю поплывший после снега и слёз макияж. Ой, караул!

Но, наконец, приют для моего «Снежка» найден, а прикосновение к моему плечу заставляет меня оглянуться.

— А может, не надо вот это? — застенчиво улыбаясь, Гена помотал пятернёй у своего лица. — Ведь под штукатуркой девчонки все красивые, зато без боевой раскраски их и не узнать. А ты… вот такая, ещё лучше.

Такой себе комплимент… но Генка говорит и смотрит с таким искренним восторгом, что мне немедленно хочется всё переиграть — рвануть туда, где мы сможем быть только вдвоём. Ну, ещё и торт прихватим, чтобы голод не отвлекал.

— Так может, никуда не п-пойдём? — я ласково провожу ладонью по Генкиной щеке — колючая.

— Мы ненадолго, обещаю, — он будто извиняется и, прикрыв мою ладонь своей, трётся о неё щекой и жмурится, как кот. Мой огромный котяра.

— Ладно, — легко соглашаюсь. — Но тогда я обязана соответствовать п-поводу. И, кстати, — я потрясла перед его носом косметичкой, — это таинство, Геночка, в которое м-мужчинам не следует совать с-свой нос.

— Да-а? Ну, тогда я пойду его проветрю. А заодно звякну, что мы уже на подходе, а то у них тут консьерж злой, как волкодав.

*

На консьержа Генка зря наговаривал. Представительного вида дядька, явно очень гордый своей важной миссией, торжественно поздравил нас с Новым годом и даже проводил к лифту.

Лифт здесь тоже очень красивый, чистый и просторный. Генка одной рукой прижимает меня к себе, а я подглядываю в зеркало, чтобы увидеть нас со стороны. И мне очень нравится, как мы смотримся вместе. И не верится до сих пор.

Но вот мы на месте…

Вот это да-а! Да это не квартира, а настоящий дворец! А какое органичное смешение стилей — ничуть не помпезная, а сдержанная элегантная роскошь. Мои глаза разбегаются, но фотографирую я лишь взглядом. Оцениваю, запоминаю и старательно дозирую свой восторг — в общем, веду себя, как истинная леди.

Зато Гена чувствует себя здесь свободно, он помогает мне снять шубку и спешит всем представить.

Ой, давно не виделись — я с улыбкой киваю Андрею. Он по-прежнему изображает двухметрового зайчика и громко радуется нашему приезду.

И эту хорошенькую блондинку с точеной фигуркой и фиалковыми глазами я тоже знаю. Это Риммочка, она же, как выяснилось, Андрюшин Мусик.

— Стеша, малышка, как хорошо, что вы приехали! А какое у тебя платье обалденное! — она обнимает меня и с беспокойством интересуется: — Ты как, все в порядке? А то от