Развод. Горькая правда - Кира Туманова

Меня обдувает лёгким запахом вербены, и на соседний стул присаживается посетительница. Ухоженная дама с короткой стрижкой. Из той категории женщин, у которых трудно определить возраст.

— Простите, не помешаю, — обращается ко мне, закидывает ногу за ногу.

Забыв про недавнюю попытку расплакаться удивленно моргаю. Воспитанные люди спрашивают разрешения заранее, а не когда уже сидят.

— Люблю эту работу, — она снимает очки и, глядя на картину, задумчиво прикусывает дужку. — Часто прихожу на неё посмотреть. Нравится искусство?

— Не очень, — честно признаюсь я, и зачем-то добавляю поморщившись. — Не такое.

— Понимаю, понимаю… — Женщина вновь водружает очки на нос и лукаво смотрит на меня поверх стёкол. — Меня зовут Маргарита, и это моя галерея.

— О, простите, — краснею до корней волос.

— Ничего, — доброжелательно улыбается. — Я сама иногда бываю в шоке, но постепенно привыкаю. — Смущенно замолкает и мусолит губы собираясь с мыслями. — Извините, что вмешиваюсь, но слышала ваш разговор. У вас что-то случилось?

16. Выбор

— С чего вы взяли? — Мрачно нахохливаюсь. Не готова изливать душу первой встречной.

— С того, что вы сидите под «Выбором», — кивок в сторону мрачной картины.

— Ясно. Простите, мне пора. — Подхватываюсь, торопясь уйти от местной сумасшедшей.

— И еще с того, что слышимость здесь хорошая. — Лукаво улыбается новая знакомая. — Вы не стесняйтесь. Может быть, могу чем-то помочь?

— Извините, правда, тороплюсь. Ему вон помогите, — пальцем тычу в несчастного человечка без лица. — глаза ему подрисуйте что ли. Безнадегой от него веет, куда не пойдёт — везде плохо. И этих… — щелкаю пальцами вспоминая, — «Мишек в сосновом бору» повесьте для настроения.

— «Утро в сосновом лесу» — бормочет Маргарита. — Классику знать надо.

Она тоже встаёт, я интуитивно отшатываюсь. Но хозяйка галереи, чуть задев меня плечом, подходит к полотну и переворачивает его вверх ногами.

Я невольно ахаю. Непонятная мазня, которую я считала отражением рая, оказывается внизу.

Повернувшись спиной, два человека стоят, крепко сцепив руки. И перед ними — три дороги. Все пути разные — кривые и извивистые, но все — светлые и сходятся в одной точке. А там уже готов и домик, и цветная изгородь… А в рыжей запятой я угадываю кошку на окошке. Или это герань?

— Неужели так можно было? — Удивленно разглядываю детали, не пойму — у калитки куст или девочка в розовом платье, но это и не важно. — Переворачивать…

Маргарита фыркает:

— Конечно, можно! И жизнь тоже.

— В смысле?

— Жизнь, она разная и прямых дорог нет. Если обидели тебя, то легко озлобиться. Потеряешь себя, и будешь по темным дорогам таскаться, пока не пропадешь. Счастье — это путь, не цель. И только ты его можешь сделать светлым.

— Вот ещё, глупости, — подкатываю глаза. — Не верю я в вашу философию.

— Хочешь — верь, хочешь — нет. — Поджимает губы Маргарита.

Я почему-то злюсь на неё, на эту картину. Это так легко и просто — советовать. Измени отношение к обстоятельствам и весь мир ляжет у твоих ног. Да уж, конечно!

Когда я была милой, доброй и послушной, шла этим светлым путём, думая, что держу за руку любимого мужа, он предпочёл шарахаться темными тропинками. С байкершей, которая рожала ему детей. И разбазаривал мамино состояние! И теперь мне, главное, себя на этом пути не потерять… Классный совет!

Низко склонив голову, сжимаю ладошки коленками. Громко и яростно выдыхаю через нос свою обиду на жизнь, на Глеба, на эту женщину.

А она будто это чувствует. Трогает меня за плечо.

— Не переживайте, все наладится. Горевать или жить дальше — это ваш выбор. Давайте так… Через год, если всё будет плохо, я подарю вам эту картину.

Дёргаю плечом, сбрасывая её руку.

— Не надо. У меня, скорее всего, даже повесить её будет некуда.

— Будет куда, почему-то я в вас верю. Между прочим, она двадцать тысяч евро стоит.

Я удивленно присвистываю. Криво улыбнувшись уголком рта, пытаюсь пошутить.

— Я бы предпочла деньги вперёд.

— Ах бросьте, — Маргарита вновь снимает очки и смотрит на меня прищурившись. — Уверена, картина останется в галерее. Но с деньгами могу помочь.

— Я не возьму у вас ничего, — бурчу хмуро.

— Нет, вы меня не так поняли, — улыбается Рита. — Я помогу найти вам работу. Скажите, кто вы по профессии? У меня много знакомых, пристроим вас в хорошее место.

Я мрачнею:

— Я давно не работаю, с тех пор, как вышла замуж. Муж не позволял мне работать. Себе, зато, он позволял слишком много.

— Понятно. Жаль, что вы без опыта… — она снова нахлобучивает очки на нос и тарабанит пальцами по коленке. — Скажите, а что вы любите делать больше всего? Что у вас получается?

Смущенно откашливаюсь. Мне неловко признаваться в тайной мечте посторонней женщине. Но, что я теряю?

Тяжело вздохнув, поднимаю на нее взгляд:

— Когда-то я мечтала открыть кондитерскую. Я неплохо готовлю, особенно десерты.

17. Оттолкнуться от дна

— Ну вот и отлично! С кондитерской я вам не помогу, но моей хорошей знакомой нужна помощница по хозяйству. И она большая сладкоежка.

Растерянно тереблю ремешок сумочки.

— Это прислуга, да?

— Смотря, как посмотреть, — твёрдо чеканит Маргарита и вновь кивает на картину. — Все мы кому-то служим. Неужели кормить пирожными мужа — это лучше, чем готовить для людей, которые за это платят. Чем это отличается от владелицы кондитерской?

— Да, наверное…

— Сейчас подождите… Вот недавно она мне визитку дала. — Маргарита роется в карманах своей широкой юбки. — Семья хорошая, обеспеченная. Женщина неплохая, но хозяйка из неё так себе. Да ей и некогда… О, вот же она! — В мою ладонь опускается бело-синий прямоугольник с узнаваемым логотипом крупной компании.

Я невольно охаю, взглянув на должность.

— Ничего себе!

— Не переживайте, она без понтов. Простая в общении, муж только… — уклончиво ведет глазами в сторону. — Да ладно, разберетесь. Позвоните, скажите, что от Риты.

Открываю сумочку и кладу визитку рядом с протоколом УЗИ. Два ценных листочка бумаги — пусть будут вместе.

— Спасибо, я ей позвоню.

— И не стесняйтесь принимать помощь и просить о ней, — дружески похлопывает Маргарита меня по руке. — Не тащите всё на себе в одиночку. Для этого и существует семья.

Я горько усмехаюсь, вспоминая полный скорби взгляд Нины, возведённый к небесам, и манерно прижатую к груди руку.

— Зря вы так, — Маргарита, как антенна, считывает мой скепсис. — Помогать тоже приятно, поверьте. Просто дайте людям шанс. — Приподнимается и протягивает мне ладонь, прощаясь. — Через год жду вас здесь. Посмотрим, выиграете картину или нет. Когда дно достигнуто, единственный путь — наверх. Пора отталкиваться, правда?

* *