Развод. Горькая правда - Кира Туманова

Оказывается, так важно, чтобы хоть один человек поверил в тебя, когда все дороги заходят в тупик и все иллюзии разрушены.

Мой телефонный разговор с потенциальной хозяйкой был коротким и ёмким. Узнав, что я от Риты она расслабилась, и выяснив, умею ли я готовить куриную печень и профитроли, пригласила приходить завтра в семь утра, наскоро продиктовав адрес.

— Я быстро введу вас в курс дела. Нас дома почти не бывает, поэтому согласуем меню на неделю, покажу, где пылесос и приступайте.

— Подождите, есть несколько нюансов. — Думаю, что стоит сразу предупредить женщину о своей беременности и о том, что мне нужно будет бегать в больницу. — Не знаю, как долго смогу выполнять свои обязанности…

— Ах, бросьте. Сколько сможете, столько и будете работать. Завтра все обговорим. Простите, звонок по другой линии.

Вот и все. Самое короткое собеседование в мире. Я волновалась дольше, чем разговаривала.

Мир держится на рекомендациях! Пожалуй, впервые в жизни я почувствовала, какую силу имеет протекция нужного человека. И мне понравилось решать дела быстро и без проблем. Всегда бы так!

Проблеск надежды на то, что рано или поздно всё образуется, согревает и придает сил. Наличные деньги, только что снятые в банкомате, приятно оттягивают сумочку. Я смогу оплатить платную палату из денег Нины, а потом как-нибудь выкрутимся.

Конечно, придется объяснить Нине в каком плачевном состоянии находятся дела. Возможно, реально продать долю в бизнесе или найдётся инвестор среди её подписчиков. Выход есть всегда, главное, как сказала Рита, не пытаться решать всё в одиночку.

Я тарабаню в дверь свекрови, хотя еще пару часов назад не могла бы подумать, что решусь обсуждать с ней дела. Хватит жалеть её и потакать, объясняя её придури аристократичными замашками и творческими заскоками.

Я готова пойти в кухарки и уборщицы сейчас, чтобы у моей дочки всё было в будущем. А на что готова она ради своего ребёнка?

Вот сейчас я это и выясню!

Дверь распахивается, и я в испуге делаю шаг назад. Невооруженным взглядом видно, что Ниночка в ярости!

Увидев меня, свекровь замирает на пороге, широко раздувая ноздри. На щеках багровеют пятна, а съехавшая на бок чалма открывает непрокрашеную седину. Явно она не ведёт сейчас прямой эфир…

— А, это ты! — Разочаровано тянет она и схватив за руку, втаскивает в дом, успев из-за моего плеча выглянуть на улицу — нет ли там кого-то ещё. — Он сведёт меня с ума, этот мальчик! Я говорила тебе…

— Подождите, а кого вы ждали?

— Службу опеки, конечно. Я им позвонила, пусть забирают. Посмотри только, что он натворил…

18. Женщина без сердца

Я смотрю. И единственное, что я сейчас вижу — это зарёванного мальчишку, зыркающего из угла на нас, как загнанный лисёнок. Он что-то прижимает к себе, игрушку или зверушку. Не пойму. Грязно-белый комок шерсти.

— Вот, полюбуйся, — гордо и нараспев произносит свекровь, — собаку с улицы приволок.

При этом в таком непередаваемом отчаянии подносит руку ко лбу, будто Саша, как минимум, швырял в окна остатки мейсенского фарфора и осколками нацарапал отборные ругательства на серванте.

— Заткнитесь, Нина! — рявкаю на нее. И к моему удивлению свекровь тут же замолкает.

Подхожу к мальчику и присаживаюсь на корточки перед ним. Он сидит передо мной, низко опустив голову — маленький, растрепанный, с опухшими глазами.

— Привет. Это я, Вика. Помнишь меня? — Протягиваю руку к спутанной чёлке, но мальчик втягивает голову в плечи и прикрывает глаза, будто ожидает удара. И моя ладонь повисает в воздухе, не хочу его пугать. Рискую погладить подрагивающий тёплый комочек у Саши на коленках — Это кто у тебя тут?

— Это Хагги, — крепче прижимает его к себе, щенок шевелится и еще глубже головой старается залезть Саше под мышку.

— Милый какой, — ерошу светлую шерстку. — Где ты нашёл его?

— Он в подвале скулил.

— В каком подвале?

— Да там, далеко… В старом доме, — машет головой куда-то в сторону.

— Ты один гулял?

— Да.

Бросаю через плечо испепеляющий взгляд на Нину. Она стоит, скрестив руки на груди, и нервно барабанит пальцами по локтю.

— Попросила рядом с домой поиграть пять минут. У меня тоже дела могут быть… — отводит взгляд в сторону. — Еле нашла потом. Вместе с этой… — брезгливо фыркает. — Дрянью! А у меня давление и аллергия.

Прикрыв веки, делаю глубокий вдох и вновь смотрю на Сашу.

— А где другой друг? Синий Хагги?

— Она его выкинула, — указывает на Нину пальцем с обкусанным грязным ногтем и хмурится.

Снова оборачиваюсь и многозначительно смотрю на свекровь.

— Он его крутит постоянно. Ходит с ним, как Давид с пращей. Сто раз просила, предупреждала, но нет ведь!

Рискую вновь протянуть руку к волосам Саши, и в этот раз он не отшатывается в ужасе. Поправляю отросшую челку, которая лезет прямо в глаза.

— Алекс, у щенка, наверное, есть мама или хозяева. Они его потеряли и очень сейчас переживают. Давай отнесем его на место? — стараюсь говорить ровно и тихо, мальчишке явно и так досталось.

— У него нет никого, — малыш утыкается лицом в светлую шерстку, но я слышу каждое слово. — Его мама бросила. Как и меня.

Сердце сжимается от жалости. Я не могу отгородиться стеной от детской боли. Проще всего сейчас встать на сторону Нины, выкинуть дворняжку на улицу и купить мальчишке мороженое, чтобы не плакал и забыл. Только он не забудет. Предательство не прощают, мне ли этого не знать!

Я понимаю, что этот момент отпечатается в его душе ожогом. Саша вырастет большим дядькой и станет ходить по психиатрам, пить антидепрессанты и ненавидеть весь мир, только потому что ему не повезло с рождением, родителями и семьей. Потому что сейчас этот маленький человек чувствует себя глубоко несчастным и ненужным никому.

Помогая этому щенку, он и себя вытаскивает из ямы, в которую его кинули родные люди.

Не выдержав, прижимаю чужого ребёнка к себе. Мальчика, которого я должна ненавидеть.

Глажу темноволосую головку, а он не отстраняется, а утыкается мокрым носом мне в плечо. Всхлипывает. И теплый щенок между нами тихонько поскуливает.

— Мама тебя не бросила, она тебя очень любит. — Шепчу я ему, с трудом сдерживая слёзы. — Просто сейчас не может быть с тобой. Но папа твой скоро будет рядом.

— Правда? — отстраняется и круглыми глазами смотрит на меня.

— Да, — приглаживаю ему волосы и со вздохом прижимаю к себе. Целую в макушку. — Все будет хорошо, я обещаю тебе. — Дай-ка посмотреть на твоего нового друга, можно?

Саша согласно кивает, и я