Теория гибрида - Пенн Кэссиди

Стон сорвался с моих губ, когда я закатила глаза. Его язык был горячим, когда он снова и снова ласкал мой пульсирующий клитор, останавливаясь каждые несколько мгновений, чтобы обхватить его губами и пососать. Он перекатил чувствительный комочек между губами, прежде чем вытащить его обратно изо рта и расплющить языком, чтобы унять боль.

Теперь мои бедра двигались, нуждаясь в давлении. Я хотела бы, чтобы он не останавливался. Мои руки тянули к волшебным наручникам, но мне не терпелось зарыться в его длинные, растрепанные волосы.

Мои глаза были полностью черными, а зубы стучали, ничего так не желая, как погрузиться в горячую плоть и пить, пока не придет насыщение. Так бывало всегда, когда секс, казалось, заставлял дикую сторону во мне проявиться. Мне было интересно, какой на вкус была бы кровь Августа. Мне было интересно, есть ли разница между кровью оборотня и кровью вампира. Что-то подсказывало мне, что да, и что акт межвидового пьянства был табуирован.

От одной мысли об этом я задвигала бедрами, встречая толчок за толчком его языка. Удовольствие захлестнуло меня, когда мои бедра начали дрожать. Я хотела большего, нуждалась в чем-то, чего не могла понять. Под моей кожей нарастала энергия, которая гудела в моих костях и проникала в мышцы. Подобно дозе героина, это заставляло меня корчиться, пока он пожирал меня, как будто я была последней едой пищи в мире.

— Это не расслабляет меня, Август, а наоборот. О боже… — сказала я со стоном.

Я почувствовала, как он усмехнулся у меня внутри, поток горячего воздуха пробежал по мне, когда он вытащил мой клитор из своих губ.

— Просто подожди, — сказал он

— Не думаю, что смогу. — Я тяжело выдохнула. — Мне нужно…

— Я знаю, что, черт возьми тебе нужно. — Снова расплющив язык, он медленно лизнул меня. — Я чувствую этот запах повсюду в тебе. Сладкий, как нектар, но еще вкуснее.

— Черт, Август… — Я вжалась в его лицо еще сильнее, гоняясь за огнем, который бежал по моим венам.

Его опытный язык задвигался быстрее, яростно касаясь моего клитора крошечными движениями, от которых мои конечности напряглись, а руки сжались в кулаки. Мои ноги начали дрожать, пока я пыталась взять себя в руки, но в данный момент это было бесполезно. Он точно знал, что делал. Он знал, где целовать, где посасывать и лизать, а когда сделать паузу или увеличить темп. Он как будто мог идеально читать моё тело.

Когда настал мой оргазм, я закричала, не в силах сдержать гортанный стон, сорвавшийся с моих губ. Я не могла заглушить его подушкой или зарыться головой в матрас. Я могла только дрожать и хныкать. Волна накатила на меня и начала сужаться, превращаясь в толчки чего-то более мягкого, когда я почувствовала укол.

Вздрогнув, я тихонько взвизгнула, почувствовав, как острые зубы вонзились в кожу на внутренней стороне бедра. Сразу же я почувствовала, как кровь стекает по моей коже, пачкая простыни. Жар снова прокатился по мне, и покалывание пронеслось прямо к моему клитору, мгновенно заставляя меня кончить снова. У меня едва ли была секунда, чтобы прийти в себя, и я уже снова кончала. Зажмурившись, я закричала, тяжело дыша, когда его зубы погрузились глубже.

Я чувствовала вибрацию у своего бедра и слышала его низкое, хриплое рычание, разносящееся по комнате. Мои глаза резко открылись, и я вытянула голову вперед как раз в тот момент, когда Август оторвал свой рот от моего бедра, с губ и бороды капала моя кровь. Его зубы были длинными и заостренными, клыки больше моего пальца. Его глаза горели ярко-желтым, и в них было выражение дикой жестокости, которое должно было напугать меня. Это должно было заставить меня закричать или, может быть, позвать остальных.

Но я не боялась. Когда пульсирующие, дрожащие, как молнии, удары удовольствия подошли к концу, я осталась с теплом, кипящим внутри меня. Это было комфортное, приятное тепло, которое оставляло меня в покое и… безопасности.

Безопасность…

Я едва понимала значение этого слова. Сколько времени прошло с тех пор, как я чувствовала себя в безопасности? День предполагаемого убийства моего брата был последним днем, когда я чувствовала душевное спокойствие. С тех пор в моей жизни не было ничего, кроме одного провала за другим. Но прямо сейчас, когда я смотрела в глаза Августа, я чувствовала себя… спокойной. Я чувствовала себя неподвижной. Как будто мир вокруг нас перестал двигаться, оставив только нас двоих позади.

В глубине души я понимала, что это просто бальзам. Это был пластырь, который рано или поздно пришлось бы сорвать, но я возьму всё, что смогу. Понятно, когда этот маленький пузырь, который он создал вокруг нас, наконец лопнет, мне снова придется столкнуться с тем, что было снаружи, и мне придется делать это в одиночку.

Ну, может быть, не такая одинокая, как раньше. Но я отказываюсь полностью полагаться на то, что эти мужчины позаботятся обо мне. Мне нужно было укрепить свою роль во всем этом и, наконец, взять на себя ответственность. Я не была беспомощной маленькой девочкой. Я была сильнее, чем думала, и мне нужно было начать соответствовать этому. Когда я смотрела на свою пару — да, он был моей парой, я приняла этот факт, — я знала, что мне больше никогда не придется быть по-настоящему одной.

Я не могла перестать закрывать глаза, порыв просачивался из моего тела непрерывным потоком. Мое дыхание выровнялось, когда мир снова начал исчезать, все становилось туманным и похожим на сон. Я ожидала, что Август встанет, скатится с кровати и ускользнет из комнаты теперь, когда он сделал то, зачем пришел сюда, но вместо этого он пошел в мою ванную и вернулся с полотенцем.

Он вытер меня этим полотенцем, нежно поглаживая мою кожу его теплом. Мое сердце сжалось от нежности, с которой он заботился обо мне. Он вытер кровь с моего бедра и отбросил полотенце в сторону, прежде чем снова удивить меня. Вместо того, чтобы уйти, он снова забрался на кровать и лег рядом со мной.

Когда я была распростерта вот так, места было немного, но ему удалось прижать свое большое бедро к моему торсу, обхватив меня рукой, когда он повернулся ко мне боком. Он был почти гигантской горой, но я рассмеялась, когда он уютно устроил голову на сгибе моего плеча, его длинные волосы щекотали мою шею, а борода царапала чувствительную кожу.

Он не мог видеть моего лица, а это