Теория гибрида - Пенн Кэссиди

Мне было интересно, мог ли Август испытывать все эти эмоции благодаря той связи, которая существовала между нами. Я понятия не имела, каковы ограничения супружеской связи, или было ли какое-то причудливое слияние мозгов, которое должно было произойти. Я чертовски надеялась, что нет. На земле не было ни одной души, которой я желала бы такого сумасшествия. Однако Август не подавал никаких признаков того, что он это чувствовал. Он просто внимательно оглядывал меня своими глазами цвета расплавленного золота.

— Ты чувствуешь меня, не так ли? — Это был не вопрос. Я могла сказать, что он уже знал ответ, но собирался заставить меня признать это.

— Я не уверена, что должна чувствовать по этому поводу. — Больше не было смысла отрицать это. Я чувствовала его, и знала, что он мог видеть это в моих глазах. Между нами двумя была связь, и она становилась крепче с каждым днем.

— Но ты это чувствуешь, — повторил он. — Связь будет продолжать расти. Тебе придется принять её полностью, прежде чем она укрепится, но она есть, даже если ты будешь сопротивляться.

— Можно ли отвергнуть брачные узы?

Вспышка боли промелькнула в его глазах, и я тут же пожалела о своем вопросе. Я не хотела, чтобы это прозвучало как надежда, только любопытство.

Я уже собиралась извиниться, когда он сказал:

— Это возможно. Узы не могут заставить двух людей соединиться против их собственной воли. Связь сохранится на всю жизнь, но если ты не любишь, то на земле нет силы, способной это изменить. Подумай об этом так.… Допустим, ты женщина, которая любит других женщин. Брачные узы никогда не соединят двух женщин вместе, потому что они никогда не смогут произвести потомство, но если одна из этих женщин найдет своего суженого, это не гарантия того, что они внезапно влюбятся или даже вообще почувствуют влечение к мужскому полу. Либо они просто решили бы стать близкими товарищами и друзьями, либо намеренно дистанцировались бы друг от друга, чтобы избежать жалкого существования.

Вау, я никогда раньше не задумывалась об этом. В колледже нас учили только самому минимуму об обществе оборотней, и еще меньше об их брачных ритуалах, но я всегда предполагала, что это явление без выбора. Мысль об этом никогда не приходила мне в голову.

Всю мою жизнь у меня отбирали право выбора. Либо моей матерью, которая учила меня, как себя вести, как одеваться и что говорить, либо Райаном, который говорил мне, за кого выходить замуж и кем я в конечном итоге стану. Моя жизнь никогда не принадлежала мне, но внутри меня всегда теплилась маленькая искорка надежды на то, что есть несколько вещей, которые мне никогда нельзя навязать. Любовь была одной из таких вещей. Я могла бы выйти замуж за Карсона Бэйджли, но я бы никогда не позволила ему заставить меня полюбить его.

— Но как насчет мужчины-оборотня? Попытались бы они навязать связь, даже если бы она этого не хотела?

Его глаза потемнели, когда он внимательно изучал мое лицо. Я знала, что он, вероятно, задавался вопросом, была ли причина, по которой я задавала эти вопросы. По правде говоря, я просто хотела узнать больше о том, как все это работает. У меня всегда был научный склад ума, и магия никогда не была тем, во что мне нравилось вкладывать много сил.

— Были времена, когда это плохо заканчивалось, — сказал он, отводя глаза вдаль, словно вспоминая. — Брачные узы — это сильное притяжение, и некоторые оборотни просто недостаточно сильны, чтобы противостоять им с ясной головой.

— Но ты же…

— Да. — Он коротко кивнул. — Однако я чувствую, что эта конкретная ситуация не станет проблемой ни для тебя, ни для меня. Я знаю тебя всего несколько недель, но отказываюсь отрицать то, что чувствую. Я знаю, ты хочешь меня, Сиренити. Я практически чувствую твою потребность…

Громко сглотнув, я даже не потрудилась это отрицать. Я не могла, потому что это было бы наглой ложью. Глаза Августа загорелись, и я не могла сказать, было ли это счастьем, теплом или смесью того и другого, но за этим золотистым взглядом таилось что-то такое, от чего мне стало жарко во всем теле.

После напряженного молчания он сказал:

— Ты же понимаешь, что я никогда не позволю тебе уйти от меня, верно? Теперь, когда ты знаешь, что ты моя, и теперь, когда я знаю, что ты чувствуешь то же самое…

— Я не твоя, Август. — Я застонала, но мои слова прозвучали в лучшем случае нерешительно. На самом деле я так не чувствовала, и это была не самая достойная позиция для ведения этого разговора. Здесь у него явно было преимущество.

— Позволю себе не согласиться. И если ты подумаешь об этом, то получишь лучшую часть сделки. Ты принадлежишь мне, так же как и я тебе, даже если позволяю тебе оставить себе и других. — На мгновение его глаза вспыхнули желтым, как будто он изо всех сил пытался выдавить из себя эти слова.

Я подавилась смехом.

— Позволишь мне? — У этого человека не было ничего, кроме гребаной наглости. — Никто мне ничего не позволяет делать. Может, ты и моя пара, но я тебе не принадлежу. Это не сработает, пока ты этого не поймешь. Точно так же, как ты сказал меньше минуты назад, брачные узы не заставляют тебя любить кого-то. Любовь — это то, что ты должен выбрать для себя сам.

— Я выбираю, — промурлыкал он.

— Что ж, поздравляю тебя. Мне все еще нужна чертова минута, чтобы обдумать варианты.

Рычание сорвалось с его губ, когда он прорычал:

— Варианты?

Я закатила глаза.

— Я не это имела в виду. Просто говорю, что мне нужно немного времени, чтобы подумать о том, чего я хочу от своего собственного проклятого будущего. У меня никогда не было такого выбора, и я не собираюсь позволять каким-то мистическим брачным узам стать моим новым хозяином.

Его глаза все еще блестели, но он больше не сердился. Он выглядел задумчивым, слегка опустив плечи. Я чувствовала, что он понимает, к чему я клоню, даже если ему это и не нравится. Это было то, что мне нравилось в Августе. Он был достаточно зрелым, сильным и уравновешенным, чтобы понять, что это гребаная демократия, а не диктатура, и я скорее прыгну с другого моста, чем позволю мужчине снова определять мою судьбу.

— Достаточно