Теория гибрида - Пенн Кэссиди

Моя потребность в ней росла с каждым днем, и я понятия не имел, как унять её и хочу ли я этого вообще. Я никогда ни к кому раньше не испытывал ничего подобного, а жил чертовски долго. Я был с бесчисленным количеством женщин и экспериментировал со всеми сексуальными фантазиями под луной, но Сиренити была другой. Чувства, которые она вызывала во мне, были странными и чуждыми. Она привлекла все мое внимание и изменила его так, что каждый ход мыслей в конечном итоге возвращал к ней.

И это было без дополнительного очарования ее крови. Я стянул с себя рубашку, представляя густой, горячий вкус ее на своем языке. Я никогда в жизни не пробовал ничего подобного. Она вызывала привыкание. Я хотел осушить ее досуха и, черт возьми, искупаться в ее крови.

Именно это меня и беспокоило. Она стала жертвой такого сильного насилия за такое короткое время, и я знал, что это отвратительно — видеть, как эти фантазии разыгрываются в моей голове каждый раз, когда смотрю на нее. Я пытался держаться на расстоянии, но, черт возьми, каждый раз терпел неудачу. Та ночь перед взрывом была моментом крайней слабости, и добавьте это к тому факту, что я почувствовал запах Фауста на всем ее теле.… Если бы здание не сотряслось, я бы трахнул ее до беспамятства прямо здесь и сейчас.

Сквозь запотевшее стекло я наблюдал за Фаустом в душе. Его руки были прижаты к стене, а голова низко опущена. Мускулы призывно перекатывались на его спине и лопатках, так что я позволил себе войти к нему. Я знал, что он слышал, как я вошел, поэтому он не потрудился обернуться, когда я закрыл нас вместе в душе.

Эти моменты с Фаустом иногда были единственным, что помогало мне пережить день. Иногда мне просто нужна была разрядка, а иногда просто нужно было почувствовать близость с ним. Он был человеком, на которого я рассчитывал, который прикроет мою спину и успокоит боль в конце дня, даже если большую часть времени он был разъяренным придурком.

Я знал, что он тоже борется. Я чувствовал в нем постоянное напряжение, и за последний месяц оно становилось все хуже. Я не заговаривал о том, что почувствовал той ночью на Сиренити, потому что не хотел заводить его, но я знал. Его возбуждение было повсюду на ней, густое и восхитительное. Хотел бы я знать, что произошло между ними двумя и что послужило толчком к этому. Он что-то чувствовал к ней, но я все еще не мог понять, была ли это похоть или отвращение. Может быть, это было и то, и другое.

Я опустил голову под горячую воду, позволяя ей стекать по шее и плечам, расслабляя мышцы. Потребовалась чертова тонна стресса, чтобы измотать вампира, но, черт возьми, я был истощен, как морально, так и физически. Фауст не двигался. Он просто стоял, опершись руками о стену, и ровно дышал.

— Я не могу выбросить эти звуки из головы, — проворчал он. — Он не терял ни секунды, не так ли? — В его голосе звучала горечь, и я на самом деле не винил его, но также

не мог винить Августа.

Я не был волком, но прожил достаточно долго, чтобы кое-что узнать о том, насколько сильны брачные узы. После того, что случилось с Сиренити на прошлой неделе, и последовавшей за ней недели ада, я был удивлен, что он еще не взобрался на нее.

— Так вот почему ты прятался в душе последний час?

Наши комнаты соединяла общая ванная, и я сидел там, слушая отдаленные стоны и льющуюся воду, пока не смог больше этого выносить. Его унылая задница начинала сводить меня с ума.

— Как ты это выносишь? — спросил он. Смахнув воду с лица, он принял прежнюю позу, но вместо нее пролилось еще больше воды. — Черт… — простонал он, крепко зажмурившись. — Мой член отвалится, если она продолжит в том же духе, а мне эта сучка даже не нравится.

Лживый ублюдок…

— Давно не виделись? — Спросил я с ноткой сарказма в голосе. — Я думал, ты собираешься найти какую-нибудь вампиршу в посольстве, чтобы трахнуться с ней, выплеснуть всю эту тоску из своего организма, чтобы ты мог перестать вести себя все время как придурок.

— Отвали, — сказал он, горько рассмеявшись. Он знал, что я просто прикалываюсь над ним. Вроде того. Он был просто придурком по натуре, и я привык к этому. — Таков был план до того, как… — Он сделал паузу. Я внимательно наблюдал, как напряглись его мышцы, и почувствовал исходящий от него запах неуверенности.

— Пока ты не прикоснулся к ней, — закончил я за него. Нам следовало бы поговорить об этом несколько дней назад, но я полагал, что сейчас не время для этого.

Резко обернувшись, Фауст уставился на меня.

— Откуда, черт возьми, ты вообще это знаешь? Она тебе что-то сказала? — Его карие глаза казались темными на загорелом лице, а пирсинг в виде штанги блестел в тусклом свете. Вода прилипла к его светлым волосам, прилипшим ко лбу и нахмуренным бровям. — У нее слишком длинный язык для такой маленькой ебаной штучки.

— Ты хочешь, чтобы я поверил, что ты не часто представляешь, как трахаешь ее рот?

Потому что я так и делал. Все это чертово время.

Он фыркнул и, что удивительно, выдавил легкую улыбку. Фауст улыбался редко.

— Надо как-то заставить ее замолчать.

Внезапное видение именно такого сценария промелькнуло в моей голове. Мгновенно мой член стал тверже, чем до того, как вошел. Я представил Сиренити на коленях перед Фаустом, покачивающую головой, когда вода стекает по ее обнаженной спине. Я представил, какие звуки она издает, когда он засовывает свой член ей в горло, и выражение плотского блаженства на его лице, когда она высосет его досуха.

— О чем, черт возьми, ты думаешь? — спросил он. Кривая ухмылка все еще была на месте, и его темные глаза опустились туда, где я сжимал свой член. Я даже не осознавал, что делаю это. — Черт, она тебя достала. Никогда не думал, что доживу до того дня, когда падет могущественный лидер ковена. И всё из-за хорошенькой киски.

Он повернулся ко мне лицом, всего в нескольких дюймах друг от друга. Я почувствовал тепло воды, стекающей по его татуированной груди, и