Ночной скандал - Аннабел Брайант

— Я могу чем-то помочь?

Он как будто все понимал. Его спокойный тенор звучал над самым ее ухом, но она не осмеливалась посмотреть на него — из страха, что не сдержит чувств и сломается.

— Решено. Я поеду в Лондон и выступлю перед «Обществом», и ты меня не остановишь, Белинда. — Слова лорда Тэлбота прогремели, как королевский указ. Эхом отозвался каждый угол столовой.

Сердце Теодосии сжалось от боли — но не от его сварливого тона или поведения капризного ребенка. Он назвал имя ее матери! Такого с ним еще не бывало: принять одну за другую или перепутать с реальностью смутные воспоминания прошлого.

И вдруг она превратилась из живого человека в ничто, с оцепеневшей душой и опустевшим сознанием. Краем глаза она видела, как два лакея выводят дедушку из столовой, суля покой спальни и чашку шоколада. Теодосия боялась поднять взгляд на Мэтью. В ней боролись стыд, возмущение и крайняя досада. Она бросилась вон из столовой, и слезы застилали ей глаза.

Он нашел ее в библиотеке. Судя по часам в холле, почти пробило полночь — время крайне неподходящее, но, проклиная ногу и злосчастную боль, которую причиняли ему чертовы сапоги, он не мог вернуться к себе в комнату, когда ум его лихорадочно рисовал образы страдающей Теодосии. Если бы он не сводил с нее взгляда весь обед, мог бы и не заметить, как она побледнела, как дрожали ее губы, когда она пыталась сделать глубокий успокаивающий вдох. И как метались ее пальцы, когда она перекладывала ложку с одного края тарелки на другой. Она страдала и пыталась бороться — как он сам, не желая сдаваться на милость боли.

Однако положение было необычным. Он был заинтригован, полон сочувствия — и понимал, что такая сильная, независимая, умная женщина, как Теодосия, вряд ли захочет его сейчас видеть. Хотя кто ей еще поможет? Он, как ни крути, совершенно посторонний человек, пусть даже и гость. С другой стороны, разве не так незнакомые прежде люди становятся друзьями?

Продолжая выпутываться из клубка своих размышлений, он вошел в библиотеку в надежде, что она окажется там. Она там и была.

Ее фигура вырисовывалась на фоне яркого огня, пылающего в камине. Она стояла спиной к двери, держась за высокий, со множеством полок, книжный шкаф. Хотя вряд ли она выбирала книгу для чтения, подумалось ему.

Она искала силу и опору. Прибежище в книгах и знании. Положение не то чтобы ему незнакомое. Бывало, и он тоже искал прибежище.

Она по-прежнему была в вечернем платье. Слои прозрачного шелка мерцали, вспыхивая отблесками пламени в камине — хозяйку дома можно было бы принять за мираж, если верить в подобную нереальную чепуху. Длинные локоны черных как смоль волос падали ей на спину почти до талии. Некоторое время он следил, как поднимаются и опадают ее плечи — слегка подрагивая.

Неужели она плачет?

Он едва не вскрикнул, застыв в нерешительности на пороге.

— Или входите, или уже идите к себе!

Отданное хриплым голосом приказание застигло его врасплох, но не мог же он отказаться от приглашения. Тяжело опираясь о трость, Мэтью пересек библиотеку, радуясь, что толстый ковер на полу заглушает стук его трости, столь живо напоминающий ему о собственном увечье. В Лондоне он слишком быстро понял, что женщины ищут принца на белом коне, а не хромца, ковыляющего с помощью трости. Впрочем, он никогда не предполагал, что сможет соответствовать столь почетной роли.

Она не обернулась, а он не знал, с чего начать. Меньше всего он хотел расстроить ее еще сильнее.

— Все ли с вами хорошо? — От банальности вырвавшегося вопроса Мэтью даже поморщился.

— Будет хорошо. — Она переменила позу, но так и осталась вполоборота к нему. Он заметил блеск слез в ее глазах, хотя щеки были сухими, да и ресницы тоже. — Итак, теперь вы знаете. — От ее слов, сказанных шепотом, у него сжалось сердце.

Он кивнул.

— Ваш дедушка пытается бороться. — «Наверное, как и все мы?» Мэтью тяжело вздохнул.

— Да. Можно и так сказать.

— Ум слабеет с годами. Естественный ход событий. Все мы стареем.

Она дернула головой и коротко фыркнула.

— Не все.

Он почувствовал себя задетым.

— Но это правда.

В комнате воцарилось гробовое молчание. Она так и не посмотрела в его сторону, держа спину подозрительно прямо, и он уже подумывал, не откланяться ли ему. Но любопытство, еще одно проклятие его натуры, приказывало остаться.

— Зачем вы это сделали?

— Вы о статье? — Она едва заметно пожала плечами. — Слишком много причин — долго перечислять.

— Назовите две, самые важные для вас.

Он ждал, и немало минут пролетело, прежде чем он решил, что она не ответит. Однако она ответила:

— Чтобы защитить наследие дедушки и его репутацию как ученого. — Она судорожно вздохнула, словно новая порция воздуха должна была укрепить ее, чтобы произнести остальное. — Чтобы доказать, что я тоже могу. Что я чего-то стою.

Ему хотелось схватить ее за плечи, развернуть лицом к себе и хорошенько потрясти. Неужели она думает, что статья в журнал может что-то доказать? Неужели она так мало в себя верит? Но он был достаточно благоразумен и просто развил тему дальше:

— Публикация статьи в журнале ничего не доказывает.

— Доказывает — пусть не вам, но мне.

Они стояли так минуту или две. Не дождавшись ответа, Мэтью сделал шаг назад. Ступая бесшумно, обошел кругом книжный шкаф и приблизился к нему с другой стороны. Убрав три тяжелых, переплетенных в кожу тома, он заглянул в образовавшийся проем — достаточно большой, чтобы разговаривать с ней лицом к лицу.

— Книжница. — Он понимал, что нажимать нельзя.

Она смотрела на него, в ее глазах блестели невыплаканные слезы.

— Прекрасный ум — это куда более драгоценно, чем тысяча прекрасных лиц. И разве вам не посчастливилось обладать и тем, и другим? — Ему захотелось протянуть руку и погладить ее по щеке кончиками пальцев — просто для того, чтобы попытаться ее успокоить. Она была такая маленькая. Одна-одинешенька. Обреченная на заботу о любимом стареющем родственнике. Где же ее родители, которым надлежало бы помочь в столь трудное время? Он вдруг преисполнился сострадания и давно забытого рыцарского чувства.

— Какую ошибку вы нашли в моей статье?

Может быть, обсуждение научных проблем поможет ей обрести спокойствие. Эмоции — такая ненадежная опора. Иногда помогают, иногда, напротив, становятся препятствием.

— Мы, конечно, опубликовали статью, однако в том, что касается расчетов, нам пришлось поверить автору