Крик тишины - Дакота Уиллинк

Я смотрю на подругу, не находя слов. Мне слишком стыдно признаться, что не знаю, смогу ли его бросить. Я всё еще люблю его, несмотря на всё, что произошло этим вечером. От чувств так просто не избавишься. Я даже не осмеливаюсь рассказать Наталии о Синтии. Достаточно того, что она знает, что он меня бьет. Признаться в его неверности — значит ущемить собственное самолюбие и гордость. И это больнее любого удара, который он мог бы нанести. Моя лучшая подруга никогда не примет ни единого оправдания, если узнает, что муж мне изменяет.

Помимо всей этой эмоциональной неразберихи, есть и финансовая сторона. У меня нет ни гроша за душой — что стало очевидно час назад, когда отклонили мою карту. Итан ясно дал понять, что не позволит мне уйти. Я не уверена, но каждая клеточка тела подсказывает, что он заблокировал карты, чтобы напомнить мне — финансово я полностью в его власти. Более того, он контролирует всё. Все козыри у него, а колоду он умело собрал так, чтобы у меня не было шанса на победу.

— Я должна была это предвидеть, — шепчу еле слышно. — Знаки были с самого начала, но я их либо не замечала, либо не хотела замечать.

Наталия садится ближе, на больничную койку рядом со мной.

— Какие знаки?

— Насколько сильно он хотел всё контролировать. Это началось почти сразу после первого свидания за чашкой кофе. А потом мы начали переписываться — и сначала я подумала, что он потрясающий, идеальный парень. Но сообщения сами по себе уже были огромным красным флагом. Иногда я получала более пятидесяти сообщений — и все длинные. Когда-то он пожаловался: «Я пишу тебе длинные сообщения, а ты отвечаешь одним предложением». Его это очень задевало, и я старалась прилагать больше усилий. После нашего третьего свидания, он сказал, что любит меня.

— Я помню, как ты рассказывала мне это. Сказала, что тоже его любишь. Я тогда волновалась, как сильно и быстро ты влюбляешься в него. Буквально за пару недель вся твоя жизнь стала крутиться вокруг него. Мы виделись только на сменах в «Teddy's».

— Точно. И Итан знал об этом, — усмехаюсь. — Помнишь мой день рождения в тот год? У нас был девичник. Он поощрял это, говорил, что мне полезно проводить время с подругами. Думаю, это была просто еще одна попытка — ход, чтобы показать мне, какой он идеальный, прежде чем перейти к следующему шагу. Несколько дней спустя, когда моя смена в «Teddy's» заканчивалась, он пришел и сказал, что хочет, чтобы я возвращалась к нему домой после работы. Я сказала, что чувствую то же самое, и он предложил переехать к нему. Прошло всего шесть недель с начала нашего знакомства.

— И ты тогда ответила, что только после свадьбы, — вспоминает Наталия, хмуря лоб. — Той ночью он принес тебе подарок… шарф, кажется?

— Может быть. Я уже не помню. Он постоянно что-то мне дарил. Если не маргаритки, то какую-то безделушку. Подарки всегда были важны для него, хотя это редко было тем, что мне действительно хотелось или было нужно, — скорее, дорогая вещь, которую, по его мнению, я должна была носить. Казалось, он пытался слепить из меня тот образ идеальной девушки, который придумал у себя в голове. Это раздражало. Но я убеждала себя, что, наверное, мне стоит больше ценить такие милые знаки внимания.

— Если ты видела все эти тревожные сигналы, почему согласились, когда он сделал предложение?

— Не знаю. Наверное, была влюблена в саму фантазию идеального будущего. Или просто устала быть одна. Сейчас я уже ни в чем не уверена… — замолкаю, погрузившись в воспоминания, которые казались теперь далеким прошлым. После свадьбы, когда мы переехали в наш дом, я еще больше растворилась в жизни Итана. Он взвалил на себя все заботы — и я позволила ему это.

Наталия даже не подозревала, насколько всё было сложно. Оглядываясь назад, понимаю: каждый шаг в наших отношениях был продуман таким образом, чтобы втянуть меня, создать мир, из которого я бы никогда не захотела уйти.

— Но теперь ты хочешь уйти?

Качаю головой.

— Все не так просто, Нат. Итану явно нужна помощь — нашему браку нужна помощь. Мне нужно все обдумать. Уход от него не входил в мои планы еще несколько часов назад. Нужно быть реалисткой. У меня нет денег, работы и образования. На данный момент у меня даже нет доступа к деньгам. Моего имени нет ни на одном банковском счете. Он просто выдает мне ежемесячное пособие — на продукты и прочие домашние расходы.

Глаза Наталии расширяются от удивления. Понимаю, почему она потрясена. Я всегда была финансово ответственной, даже когда была по уши в кредитах. Никогда не была легкомысленной, всегда держала заначку на «черный день». Тот факт, что у меня не было ни цента за душой, шокировал даже меня.

— Господи, Джиа. Он что, выдает тебе карманные деньги?

Доктор Мюррей возвращается в палату, прерывая мои попытки оправдаться.

— Хорошо, Джианна. Ты можешь идти. Я выписала тебе рецепт на легкое обезболивающее. Препарат должен помочь тебе пережить спазмы, пока твое тело проходит через это, — говорит она, и протягивает мне стопку выписных документов и рецепт.

Смотрю на них и замечаю несколько красочных брошюр, торчащих между страницами. Из любопытства тянусь и вытаскиваю их. Первая — о группе поддержки для женщин, переживших выкидыш. Другая — о новой форме контроля рождаемости. Увидев третью брошюру, я едва не теряю равновесие под тяжестью всего, что обрушилось на меня за последние часы.

На обложке написано: «Приют для женщин, пострадавших от насилия», и указан городской адрес.

Поднимаю глаза на доктора. Она смотрит на меня с мягкой улыбкой, ее взгляд добрый и полон сочувствия. Я понимаю: она считает меня одной из таких женщин.

Неужели я и есть одна из таких женщин?

Если я останусь с Итаном, то стану одной из них. Правильным выбором будет уйти. Чувствую это каждой клеткой своего тела. Даже то, что я наконец проговорила вслух все тревожные сигналы, которые Итан демонстрировал годами, должно было бы стать достаточным аргументом… Но я всё ещё не готова уйти. И дело вовсе не в деньгах.

Меня удерживает мечта о сказочной жизни. Несмотря на душевную и физическую боль, верю, что смогу обрести ее с Итаном. Ведь он же обещал! И я не считаю, что наши отношения безнадежны. Сегодня я пыталась возненавидеть его за измену и жестокость, разбившие мое