Летний сад - Полина Саймонс

Татьяной. Он как-то раз сказал Александру, что боится ее, потому что, несмотря на то что он всегда старается сказать ей что-нибудь очаровательное, вежливое, приятное, она как будто видит его насквозь, до того дерьма, что он скрывает в самой глубине.

Александр тогда рассмеялся:

– Она вовсе не считает тебя дерьмом. Я бы тебя не нанял, если бы она так думала. Она просто думает, что ты слегка необуздан.

– Да, – согласился Джонни. – Но это тоже дерьмо своего рода.

И вот сегодня вечером, после того как он отпустил ей несколько комплиментов, она посмотрела на него с отстраненной задумчивостью и сказала:

– Спасибо, Джонни. В пятницу вы засиделись?

– Нет-нет, мэм, не так уж все было плохо, – ответил Джонни, испуганно посмотрев на Александра, как будто почувствовал, что он снова показал себя полным дерьмом, и не зная, что дело совсем не в нем.

Ладно. Вот так. И это было слишком плохо, потому что выдумка про покер была хорошей выдумкой и могла бы сойти с рук. И она бы могла поверить. Она бы могла поверить, потому что ей хотелось верить.

Твой ход, Александр.

Его следующим ходом был Тайрон, воистину буйный приятель Джонни. Александр мог бы сказать, что отправился с Тайроном в стрип-клуб… Очень-очень-очень виноват… На этот раз никаких выдумок. Стрип-клуб и Тайрон – это уже достаточно плохо.

Татьяна не танцевала с Александром, не разговаривала с ним, не смотрела на него.

Он наблюдал за ней издали. Когда она не изображала улыбку в веселой рождественской толпе, на ее лице возникала некая подавленность… Энтони был прав. Она была не похожа на себя.

Музыка играла очень громко, Элвис Пресли надрывался по радио, убеждая веселящихся быть откровенными, любить его нежно, быть его медвежатами, не быть суровыми к открытому сердцу…

Нат Кинг Коул тоже пел что-то рождественское, играл «Незабываемое», «Доброе старое время»…

Нат Кинг Коул пел «Настоящего парня».

Александр стоял в толпе в гостиной, разговаривая с друзьями. Татьяна с Энтони стояли неподалеку.

– О, послушай, пап, – мрачновато окликнул отца Энтони. – Твоя любимая песня.

Перед ними был центр гостиной, где пары танцевали, прижимаясь друг к другу. Елка подмигивала, горели рождественские свечи. И Нат Кинг Коул пел о взаимной любви.

Александр подошел к Татьяне и сказал:

– Поехали домой.

Он подал ей пальто на глазах Шеннона и Аманды, и те спросили, все ли в порядке, и Шеннон бросил на Александра напряженный взгляд.

– Все прекрасно, – ответила хозяевам Татьяна без намека на улыбку.

По дороге домой именно Энтони нарушил обжигающее молчание, принявшись напевать: «…сегодня прекрасная погода, чтобы вместе покататься на санях…» Александр наклонился вперед и бросил на Энтони косой взгляд, говоривший: «Лучше тебе умолкнуть сию секунду». Энтони тут же замолчал, но сначала прошептал: «Это будет прекрасным завершением прекрасного дня…»

Александр не вошел в дом, он читал газету и курил на террасе так долго, что заснул на скамье. Проснувшись замерзшим до судорог, он отправился в постель и лег рядом с Татьяной. Он вспомнил их двоих в Лазареве, они лежали вместе у костра, под звездами, искали созвездие Персей. Его семья пропала. Он пропал. А пятнадцать с половиной лет спустя каким-то чудом, как во сне, по милости Божией они лежали, не касаясь друг друга, в доме, который построили для себя после всего, через что прошли, и она была в халате и, возможно, даже в трусиках и лифчике, возможно, даже в каске и бронежилете, а он не мог придвинуться к ней, чтобы выяснить, он думал обо всех возможных вариантах лжи насчет прошлой пятницы и обо всех возможных вариантах лжи насчет предстоящей среды.

Покер с Джонни

До шести утра

Слишком задержался

Не хотел тебе говорить

Когда рухнул чуть живой

В постель

Зачем расстраивать тебя из-за ерунды

Прости, прости

Пришлось постирать

Пролил пиво на джинсы

Чолья ничего не знают

Прости, прости

Но Кармен ждет

Ждет меня там

Покер с Джонни

До шести утра

Глава 12. Сбился с пути

Так грустно думать о тебе

В среду вечером после работы Александр сидел перед неизвестным баром к югу от Чандлера. Он сидел в своем грузовике, мотор все еще работал, его уже не забинтованные, едва зажившие руки лежали на рулевом колесе. Александр надел свой лучший костюм. Он проехал много миль от своих обычных мест, чтобы встретиться с Кармен.

Был уже девятый час, позже, чем предполагалась встреча, и он – никогда не опаздывавший, если его не вынуждала к тому Татьяна, – сидел в грузовике. Ему только и нужно было, что заглушить мотор и войти внутрь. Так в чем проблема?

Татьяна все еще заставляла его опаздывать.

Александру пришлось постараться, чтобы подготовиться к этому, предотвратить вопросы в случае, если они возникнут, подумать о непредвиденных обстоятельствах.

– А может, Энтони после школы пойти к Франческе? Я задержусь на работе, – сказал он Татьяне этим утром.

Они так и не разговаривали, разве что через сына и о нем. Александр рассчитывал – полагался – на все то же невыносимое молчание, но вместо того этим утром Татьяна сказала:

– О, прости… Что, снова позднее совещание? Как будто ты без того мало работаешь. А ты поешь?

Александр обещал, что поест.

И теперь он пожирал себя изнутри.

Он сказал ей, когда уже собирался уйти:

– Я не знаю, когда вернусь. Эта встреча в южной части города.

А Татьяна сказала:

– Не беспокойся. Просто делай что должен. Я подожду. Как руки? Лучше? Хочешь, перебинтую заново?

И это после четырех дней почти без разговоров!

И вот теперь Александр сидел здесь, готовясь сделать то, что должен был сделать. И не мог выйти из грузовика.

– Хочешь, я позвоню? – спросил он перед тем, как она ушла на работу, в шляпке, с медицинской сумкой в руке.

– Если очень задержишься, позвони. А нет – так просто возвращайся.

Однако она не смотрела на него, говоря это, не подняла взгляда.

Мотор гудел. Кружащийся дервиш внутри Александра был так беспокоен и так безжалостен, что Александр заметил, что трясет руль в отчаянной попытке взять себя в руки.

Все было в порядке. Все должно быть в порядке. Татьяна никогда не узнает… об этом. Александр не соврал ей насчет Тайрона, потому что она не спросила, а уж он точно не собирался заговаривать сам. Суббота, воскресенье, понедельник, вторник… Она ни разу не посмотрела на него и не спросила:

– Так где же ты был до шести утра?

И все же в его спокойном доме происходило то,