Три дня на перекрёстке - Андрей Белкин

Дни рождения весело справляли, в общежитии. А ещё была забава – доехать на такси от Октябрьской, где учились – до общежития. 2 рубля ровно, для четверых – по 50 копеек с носа. Вот и все развлечения. На 2 и 3 курсах была огромная нагрузка в учёбе. Каждый вечер до 10 – 11 все учились, иначе просто вылетишь! К нам даже москвичи приходили заниматься, так легче. Лекцию пропустил – зашёл, спустился или поднялся в комнату к одногруппникам или просто к ребятам с твоего потока, и всё. А если живёшь не в общежитии это невозможно. Как при этом нам удавалось ещё и развлекаться, я сейчас просто не представляю! Эти ночные бдения во время сессии… Классно было.

– Если бы я не знала, что ты только на год старше меня, я бы усомнилась в нашей любви, – Карина снова прикоснулась губами к кисти Ивана, – вру, конечно! Даже если бы это было не так, я всё равно принадлежу тебе. А ты мне. Хочешь, сходим на квартирник? Меня иногда Арсенчик затаскивает, чтобы вновь вовлечь в свои тёмные делишки. Он там клиентуру себе находит, его наша музыка не особо интересует. А я, наоборот, музыку обожаю, и не только нашу.

– Я заметил, – Иван ответно поцеловал ладонь возлюбленной, – у тебя хорошая коллекция винила.

– Спасибо. Приятно слышать похвалу знатока!

– Повторяю, я не знаток. Здесь направо!

Любовники уже приближались к Профсоюзной.

– Повторяю, – нежно передразнила Карина, – я знаю Москву не хуже любого таксиста.

Машина с небольшим креном и подвизгиванием, влетела на Профсоюзную. Иван свернул шею, оглядываясь на знаменитую пельменную, маячившую в заднем стекле.

– Хочешь, зайдём? – Карина сдала к обочине и остановилась.

– Куда? – не понял Иван.

– В пельменную, ты же к ней прилип?

– Ты меня пугаешь! Похоже, чтение чужих мыслей твоё призвание!

– Шерлок Холмс и Эркюль Пуаро мои любимые персонажи. Это не чтение мыслей, а чёртова логика. Ну не на магазин же обоев ты смотрел! Это твоя ветка, по дороге с учёбы студенты не москвичи – всегда хотят есть, а тут пельменная. Никакой магии. Так идём?

– Извини, у тебя тут…, – Иван сделал вид, что заметил что-то в волосах Карины, а сам обнял её за плечи, притянул к себе и поцеловал в губы, – не смог удержаться, – прошептал он, – теперь идём!

Карина хлопнула дверью, которую её парень уже успел открыть, схватила его за грудь ветровки, и грубо дёрнув к своим губам, ответно поцеловала.

– Не смогла удержаться! – попугаем повторила она и, не отпуская груди, «схватила» ещё и взгляд возлюбленного, и так, несколько секунд держала «обоих», – теперь, точно, идём!

Они вышли из машины, Карина закрыла водительскую дверь на ключ, навязала себя Ивану под руку и, не замечая, любопытные и удивлённые глаза окружающих, облокотилась и прижалась к любовнику.

– Мне плевать, что все они думают о нас, – Карина поцеловала ветровку на плече Ивана.

– Мне, если честно, тоже! Кроме, твоих родителей, – Иван поднёс локон любимой к своим губам, – но, мы ведём себя крайне неосмотрительно! Нас могут увидеть твои знакомые, друзья, а что ещё хуже – знакомые родителей. Меня упекут в психушку, но и тебе придётся несладко – трудный разговор с мамой на опереточных тонах тебе обеспечен.

– Почему опереточных? – Карина наслаждалась этой блиц-прогулкой с любимым, и колкие взгляды встречных прохожих только раззадоривали её.

– Когда ты разговаривала с мамой по телефону, мне показалось, что у неё есть певческая подготовка.

– Она была в труппе Малого театра, не примой. Они с папой там познакомились. Он заприметил её на сцене, когда после спектакля, подносил цветы и конфеты солистке. А после, долго ждал пока мама выйдет из театра, чуть не околел на холоде. Он тогда был студентом. Мама его настойчивость оценила, и полюбила.

Влюблённые уже миновали два перекрёстка и один подземный переход и подходили к заветной для Ивана, и странной для Карины пельменной.

– Мама ещё поёт? – Иван открыл тяжёлую дверь и обдал себя и Карину терпким запахом советского общепита, – запах юности!

– А, по-моему – запах мокрых тряпок и тухлого мяса, – девушка надменно скривила гримасу тошнящего человека.

– Если настолько противно, давай уйдём! – Иван задержался в дверях, чем разозлил нескольких посетителей жаждущих обеда.

– Молодые люди, вы всех задерживаете, не торчите в дверях! – это уборщица, мокрой серой дерюгой на деревянной швабре – обосновала один из запахов, рвущих обоняние посетителей.

– Я всегда – за новый опыт! Идём, идём, – Карина растянула губы в дружелюбной улыбке, смягчая недовольство завсегдатаев этого смрада. Затем, оттащила Ивана от двери и подтолкнула его к подоконнику.

– Все столы заняты, остановимся здесь. Я пойду, возьму нам твоей странной еды!

Карина уверенно, как будто бывала здесь не реже других посетителей, взяла поднос и влилась в кишку очереди, волокущейся к кассе. Она заказала две тарелки с пельменями, полила их уксусом, добавила на поднос два стакана с мутным, бежевым напитком, гордо именуемым здесь Кофе, и перед самой кассой, двумя пальцами зашитыми обрывком серой бумаги, подхватила ещё и два коржика.

– Я продезинфицировала их уксусом, тебе двойная, мне обыкновенная, – поднос заслонил половину подоконника.

– Я даже не буду спрашивать, как ты узнала, что я всегда брал здесь двойную! – Иван жадно накинулся на дурно пахнущую снедь, – попробуй! Это не настолько гадко, как кажется. Кофе, конечно, здесь дерьмо, но пельмени вполне съедобные. Попробуй!

– Только ради тебя, любимый! – Карина зачем-то обшарила взглядом жующий и галдящий зал. – Ищу туалет, чтобы не тошнить прямо здесь. Я всё-таки из приличной семьи!

– Я тоже из приличной семьи, но тошнил на ковры первого ряда в Кремлёвском Дворце съездов. Мама накормила жульенами в тамошнем буфете, а я вернул их обратно! – Иван уже почти прикончил свою тарелку, и отпивал помойный кофе.

– Значит, я не буду готовить тебе жульены, – Карина проколола вилкой пельмень, погоняла его по тарелке в волнах уксуса, зажала ноздри двумя пальцами и, не касаясь губами вилки, зубами соскребла обеззараженный пельмень в рот!

– Это было смело! – Иван, с наслаждением, жевал коржик.

– Привет! А я смотрю – это ты, или не ты!

Иван вздрогнул, Карина подавилась несчастным пельменем, и стала кашлять и задыхаться. Высокая блондинка с роскошными, длинными волосами, и с режущей взгляд схожестью с Кариной, стала хлопать задыхающуюся девушку по спине. Карина, больше не церемонясь, выплюнула разорванный пельмень на подоконник, и жадно глотая кофе, завершила кулинарную экзекуцию.

– Принести воды? – блондинка вклинилась между Иваном и Кариной и заглянула «выжившей» в лицо.

– Нет, тётя, спасибо, мне уже лучше!

– О, чёрт! – ужаснулся Иван, и начал перебирать версии своего присутствия