Летний сад - Полина Саймонс

– А ты когда-нибудь умолкнешь? Отвали от меня! – хрипло произнесла она, задыхаясь, пытаясь вырваться.

Он отпустил ее. Она кашляла.

– Почему ты до сих пор здесь? Поспеши! Катись к своей Кармен! Она и ее титьки ждут тебя!

В безумии Татьяна снова бросилась на него, и Александр не знал, как ее остановить, когда и сам он был так близок к черной пропасти. Он слегка отвернулся, слегка приподнял руки. Единственным его преимуществом был рост, потому что Татьяна была неудержима. Она схватила его за футболку; он вырвался, и футболка разорвалась сверху донизу. Она била его в грудь, в живот. С него было довольно.

– Таня, – сказал он, хватая ее за запястья. – Довольно. Прекрати.

Он сжимал ее руки крепче и крепче, но она не вскрикнула. Вместо того она словно окаменела и, не моргнув, сказала:

– Сломай их. Давай! Все остальное, что у меня было, ты уже сломал.

Он оттолкнул ее, но она не отодвинулась.

– Предупреждаю, – сказал он, снова отталкивая ее, держа буквально на расстоянии вытянутой руки. – Отстань от меня…

– Это ты отстань от меня! – ответила Татьяна, задыхаясь от слез. – Ты ведь этого хочешь, да? Что бы я тебе ни давала, ты был недоволен. Все, что мы имели, все, что я тебе отдала, было недостаточно!

Она продолжала бить его правым кулаком, он блокировал удары, тогда она ударила левой, и он принял удар, потому что заслужил его.

– У нас нет надежды, – заявила Татьяна. – Я не стану жить вот так. Я никогда не стану жить так! Преданность – это было единственное условие для тебя, и ты это знал, когда пошел и трахнул другую женщину, предал меня, показал мне, чего я стою для тебя – ничего! – и чего стоишь ты сам – тоже ничего! Так что теперь собирай вещички и отправляйся куда хочешь, туда, где твое настоящее место. Это место не рядом со мной. Мне теперь плевать, что ты делаешь.

Александру пришлось отойти от нее – не только ее суждения исказились от гнева. Она, полностью утратив рассудок, говорила то, что лишало рассудка его самого.

– Послушай меня! Ты что, оглохла, черт побери? Повторю еще раз – у меня не было с ней секса! У меня не было с ней секса!

– Повторяй хоть до тошноты! Ее слово против твоего слова, Александр! – сказала Татьяна; ее лицо исказилось, тело дрожало. – Это все, что у меня есть. Твое слово против ее слова. А мы теперь знаем, чего твое слово стоит, да? Оно не стоит даже того вздоха, который на него требуется. Бесстыдная ложь с твоей стороны, а она заявляет, что беременна, – ты понимаешь? Беременна!

Татьяна была разбита, опустошена; она не могла продолжать.

– Ну, по крайней мере, хоть кто-то вокруг забеременел, – процедил Александр сквозь стиснутые зубы, отдаваясь собственному приступу ярости. – И на это не понадобилось чертовых пятнадцати лет!

– Да я и не сохранила бы теперь твоего ребенка! – закричала Татьяна. – Я бы быстро с ним разделалась!

Александр ударил ее по лицу с такой силой, что она отлетела в сторону и упала на землю.

Ослепнув от ярости, он стоял над ней. Из его горла вырывалось рычание. Она закрыла голову руками.

– Ты перешла все границы, все приличия, – выкрикнул Александр, рывком поднимая ее. – Поверить не могу, насколько ты меня ненавидишь!

Он оттолкнул ее, и Татьяна не удержала равновесия и снова упала на щебенку, тряся головой, что-то бормоча, пытаясь подняться, отползти в сторону. Но Александр уже обезумел. В беспомощной злобе он шагнул к ней, наклонился над ней, толкнул на землю, замахнулся…

И тут сзади к нему подбежал Энтони, отпихнул его.

– Не трогай мою маму! – визжал он.

Александр оттолкнул сына. На мгновение он вспомнил, как сам сражался со своим отцом, точно так же, защищая свою мать, – двадцать пять лет назад, в Ленинграде, на грани смерти. Разница была лишь в одном. Александр не был Гарольдом Баррингтоном.

– Энтони, – заговорил он, хватая мальчика так, что чуть не поднял его в воздух, а потом подталкивая его в сторону террасы. – Какого черта ты здесь делаешь? Я что тебе говорил?

Энтони вырвался из его рук:

– Не смей бить мою маму! – Он сжал кулаки.

– Ох, черт побери! – закричал Александр. – Сколько раз я это повторял? Можем мы одну минуту побыть наедине? Одну чертову минуту! Я тебе велел оставаться в своей комнате! Убирайся!

Схватив Энтони, он втолкнул его в дом, протащил по коридору к его спальне, а там швырнул его на кровать и сказал:

– Ты что себе вообразил, с кем ты имеешь дело? Сиди в этой чертовой комнате!

– Не бей мою маму! – со слезами прошептал Энтони в спину Александру. – Пожалуйста…

Александр сумел справиться с собой и не подошел к Татьяне. Ничего не видя, он просто выбежал из дома через заднюю дверь.

Татьяна наконец встала и, держась за перила, добралась до ванной комнаты. Ей хотелось утешить Энтони, но она не хотела, чтобы он увидел ее такой. Она оставалась там долго, стараясь взять себя в руки. Александр ударил ее очень сильно. Она смыла кровь с губ. От виска и до подбородка все болело – глаз, нос, губы… В ухе громко звенело. Все ее тело сильно пульсировало.

Наконец она пошла к сыну. Татьяна отлично понимала, как он разрывается сейчас, страдая от двойственности, деля преданность между обоими своими родителями. Эта ночь была для Энтони пыткой; он был безутешен. Татьяна слушала его, кивала, говорила – да, понимаю, да, это все вот так и вот эдак…

– Ты еще ребенок. Позволь взрослым самим разбираться в путанице. Папа тебе сказал – и почему ты не послушался? Он же сказал – сиди в своей комнате.

– Мама, не подходи вообще к нему больше, держись от него подальше! Брось его! Бога ради, он же убил того человека!

– Энтони, он убил далеко не одного человека. И каждая отметина на его теле – ничто в сравнении с тем, что он видел и делал за свою недолгую жизнь, на реках, озерах, в домах и – да, в схватках лицом к лицу. Ты знаешь многое о своем отце. Я тебе не раз рассказывала. Он спас тебя и меня, мы его бросили, и он едва не погиб… И все, что сейчас, – это следы прошлого.

– Да хватит оправдывать его!

– Ты разве не хочешь, чтобы я его оправдывала?

– Я уже ничего не понимаю, – прошептал Энтони.

«Я тоже, Энт, – подумала Татьяна. – Я тоже». Она