Порочная невинность - П. Рейн

свои мысли. Последние пару недель я размышлял о том, стоит ли рассказать ему о пропавшем грузе, и думаю, сейчас самое время. Его защита ослаблена, и я смогу лучше оценить реакцию.

– Есть еще кое-что…

Я рассказываю Томмазо о пропавших отправлениях и о том, что часть оружия всплыла в Нью-Йорке. Он внимательно слушает, не подавая никаких признаков того, что уже знает об этом, потому что каким-то образом замазан. Правда, это не снимает подозрений с его отца.

– Учитывая все факты… как думаешь, есть хоть какая-то вероятность, что твой отец в бегах и скрывается, потому что в этом замешан?

Томмазо пристально смотрит на меня, сжав кулаки на подлокотниках кресла; злится. В то же время он понимает, что я не мог не спросить.

– Ни малейшей. Мой отец предан семье Ла Роса.

Я киваю: согласен. Об этом говорит и моя интуиция, просто никогда нельзя быть уверенным до конца. Даже сам Томмазо не полностью свободен от подозрений, по крайней мере моих. Однако сегодня я больше ничего не могу. Нужно просто побыть рядом с другом, по крайней мере, до вечера, когда я пойду к Софии, чтобы работать над нашим заданием. Я вздыхаю. День обещает быть долгим и изнурительным.

15. София

Я смотрюсь в зеркало, наверное, в десятый раз.

Я должна прихорашиваться перед приходом Джованни, а не Антонио!.. Поэтому намеренно не притронулась к косметике и собрала волосы в небрежный пучок. На мне черные кроссовки, легинсы и безразмерная толстовка до середины бедра, прикрывающая мою задницу, от которой он в таком восторге.

Я вся на нервах – боюсь оставаться наедине с Антонио по крайней мере пару часов, пока мы будем придумывать программу на вечер пятницы, – и поэтому вздрагиваю от стука. Прикладываю руку к животу и, не торопясь, иду к двери. Пусть не думает, что я горю желанием его увидеть.

Антонио опирается локтями о раму, закинув руки за голову и держась за дверной косяк. Когда дверь открывается, он медленно поднимает голову и встречает мой взгляд. Что-то случилось.

– Что с тобой?

Я жестом приглашаю его войти. Он с тяжелым вздохом опускает руки, проходит мимо меня и ложится на диван. Смотрит в потолок. Вспомнив, что сегодня воскресенье, я догадываюсь: видимо, получил плохие вести от отца. Не мое дело, и все же тянет помочь.

– Хочешь поговорить? – спрашиваю я.

– Нет. Давай просто покончим с этим. Мечтаю лечь в постель и забыть этот день.

Я закусываю нижнюю губу:

– Как скажешь.

Подхожу к кровати, сажусь и кладу на колени блокнот. Антонио поворачивает ко мне голову.

– Предлагаю устроить вечер азартных игр.

Удивительно, что он вообще задумывался о вариантах. Я не сомневалась, что придется делать все самой.

– Ты с ума сошел? Нам ни за что не позволят играть на деньги.

– Вообще-то, верно, – вздыхает он. – А если делать ставки на что-то другое?

Я задумчиво постукиваю ручкой по блокноту.

– О! Можно поставить на кон какие-то особые привилегии! Например, освобождение от урока, или лишний телефонный звонок в воскресенье, или заказ меню ужина в столовой.

Антонио садится на диване:

– Мне нравится. Народ будет в восторге.

Следующие полчаса мы обдумываем призы, составляем список всего, что понадобится для мероприятия, и готовим описание проекта для утверждения консультантом. В отличие от прошлой встречи наедине, я не испытываю никакой неловкости. Ей на смену пришло дружеское подшучивание и легкость общения с классным парнем, которого я знаю большую часть своей жизни.

Мы сидим на полу посреди комнаты, а вокруг нас разбросаны бумаги. Я улыбаюсь.

– Думаю, будет здорово!

– Да уж получше, чем «Змеи и лестницы».

Он раскатисто смеется, и я пристально смотрю на него. Я, наверное, могу пересчитать по пальцам одной руки, сколько раз видела Антонио так самозабвенно хохочущим. Ему очень идет. Заметив, что я смотрю, он прекращает смеяться.

– Что?

Я качаю головой:

– Ничего.

– А все-таки?

Он наклоняет голову.

Думаю, нет ничего плохого в том, чтобы сказать правду.

– Просто я редко видела, чтобы ты смеялся так, как сейчас. Делай это почаще.

Остатки улыбки исчезают с его губ.

– В последнее время мало поводов для смеха. По-моему, ты единственная, с кем я еще могу смеяться.

Наши взгляды встречаются… Наконец я опускаю глаза.

– Что бы ни случилось, я уверена, ты справишься.

С его губ срывается саркастическая усмешка.

– Надеюсь.

Он вздыхает, и я вновь поднимаю взгляд.

– Чего ты хочешь от жизни, София?

Я быстро моргаю несколько раз подряд, удивленная поворотом, который принимает разговор.

– Я… что ты имеешь в виду?

– Как ты представляешь свою жизнь через десять лет?

– Ну я хотела бы выйти замуж и родить двоих детей.

– Ты хочешь участвовать в семейном деле, как моя сестра?

Я качаю головой:

– Нет, мне это не интересно. Я уважаю амбиции Миры и согласна, что мы должны иметь право выбора. Но я бы с удовольствием ограничилась традиционной ролью жены.

Я пожимаю плечами, мои щеки вспыхивают.

– Да, так я и думал…

Его голос звучит… не знаю… мечтательно? Грустно?

– Как ты думаешь, тебя выдадут замуж по расчету или ты надеешься найти любовь?

Я не знаю, почему он спросил, однако ответ вертится на языке.

– Мне хотелось бы выйти замуж по любви. Я не такая, как вы с Мирой. Мой отец всего лишь капо, и я могу выходить замуж за кого хочу.

– Я рад. Ты этого достойна. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я.

Наши взгляды встречаются. Меня притягивает к нему невидимая сила, которой я не могу сопротивляться. Антонио медленно наклоняется ко мне:

– Зачем ты вообще пошла в академию?

– Что ты имеешь в виду?

Он нависает надо мной:

– Если ты хочешь быть просто женой мафиози, зачем ты здесь?

– Ты знаешь: я пришла сюда за компанию с твоей сестрой, – говорю я, глядя на него в упор.

– Но теперь у Миры с Марчелло все на мази. Ты можешь уйти из школы, вернуться домой и спокойно искать будущего мужа.

Он, конечно, прав.

– Мне там будет одиноко, – шепчу я.

– А здесь тебе не одиноко?

Его лицо теперь совсем рядом, и у меня перехватывает дыхание. Я медленно киваю, и что-то мелькает в его бледно-голубых глазах.

– Одиноко, особенно сейчас.

Расстояние между нашими губами сокращается. Я должна отступить, напомнить ему, что это не должно повториться. Только я не буду. Я бесстыдно хочу взять от него все, что можно.

– Мне тоже.

Его губы на долю секунды прикасаются к моим, и я открываюсь. Наши языки встречаются, и его низкий стон