Не поддающийся (чувствам) - Дарья Волкова

– Я подумаю, обещаю.

***

– Рена Арленовна, как думаете…

– Можно просто Рена. Пожалуйста.

– Рена, ну как вы думаете – получится у нас?

Главный врач роддома, плотного телосложения блондинка лет сорока пяти, практически подобострастно заглядывает мне в лицо. Ей ли это делать? Сколько через руки этой женщины прошло новых маленьких бесценных жизней? Через ее руки, через руки других врачей роддома, которым она управляет? А теперь эта женщина заискивающе смотрит на меня. Мы ведь дали им надежду. А теперь все уперлось в одного упрямого финансиста, который цепляется к каждой цифре, к каждой букве.

Я делаю глубокий выдох.

– У нас все получится… Юлия Борисовна.

Мне приходится произнести имя главного врача через заметное усилие. Хотя эта женская форма имени, но все равно мне это имя дается с усилием. Я надеюсь и верю, что когда-нибудь и это меня отпустит.

Врач неуверенно улыбается мне, и я добавляю тверже:

– Не сомневайтесь. Все будет. Дайте мне еще несколько дней.

На то, чтобы, если ничего не получится, придушить Рустама Ватаева без свидетелей и со стопроцентным алиби.

***

Не знаю, зачем я упираюсь. Новый бюджет по направлению благотворительности можно было согласовать еще две недели назад. Но я упираюсь. Зачем-то цепляюсь ко всему подряд. Зачем я это делаю?

Чтобы наблюдать, как краснеют ее щеки, как румянец переходит на шею, и даже ниже, туда, где я видеть не могу. Как сверкают ее глаза. Как она наклоняется, и я чувствую слабый аромат ее духов. Или так пахнут не духи, а сама Рена.

Я объясняю себе собственную дотошность тем, что привык все делать, как следует. Но правда заключается в том, что я растягиваю свое общение с Реной. Когда бюджет будет согласован, легальных поводов вот так плотно общаться с ней у меня уже не останется. А сам я останусь без аромата ее духов, без ее румянца, без блеска ее глаз. Без удовольствия разговаривать с ней, хотя сам предмет разговора совсем не для удовольствия – сметы, строки бюджета, цифры. И споры. Мне даже споры с ней нравятся.

И я тяну время, пока могу.

***

– Рена Петровская – удивительная девушка, правда?

Мы с Леонидом пьем кофе. Это стало уже привычкой. Вот с ним тянуть время нет никакой необходимости, но его направление – такой огромный пласт работы, что там еще делать и делать. Мне нравится его общество, с Леонидом легко. Правда, на новогоднем корпоративе я в моменте был готов ему всечь. Какого он к Рене прилип?! Потом одумался, конечно. И к лучшему, что прилип. Каминский – мой щит от Рены Петровской и отношений, которые мне не нужны. А еще с ним можно о ней поговорить.

Противоречиво, да.

– Толковая, – отвечаю уклончиво.

– У вас, кажется, контакт налажен?

Это что за вопросы? Откуда?! Или мне кажется подтекст там, где его нет?

Каминский на мой хмурый взгляд вскидывает руки, смеется.

– Извини. Просто мне она нравится. И если с твоей стороны путь свободен…

Интересно, это только мне прочитали лекцию о недопустимости служебных романов, а в своде корпоративных правил такой строчки нет? Впрочем, какая разница – есть, нет? И Леонид, и Рена – взрослые люди, сами разберутся.

Я усилием воли давлю глухое раздражение и заставляю себя кивнуть.

– Я не мешаю работу и личное.

Каминский улыбается. Мне его улыбка не нравится. В нашем бизнесе примеров совмещения работы и личного – пруд пруди. Артур и Света, мой отец и Милана, Захар и Ульяна. Но на меня это правило не распространяется.

– Я все понял, – Леонид салютует мне кофе. – Извини, если был бестактен. Последний вопрос. Вы согласовали бюджет? Мне просто надо знать, сколько еще будут продолжаться эти командировки Рены?

– День-два – и все будет готово.

– Отлично!

***

Я, наконец, получаю электронное «Согласовано» от Ватаева! Впору открывать шампанское. Но я, вместо этого, звоню Юлии Борисовне, на следующий день снова еду к ней. Мы втроем, уже с представителем подрядной организации ходим по зданию, главный врач буквально бурлит энергией, я тоже довольна как слон. Дело сделано. Мне надо переключаться на другие проекты, которые никто не отменял. Но я уверена, что еще не раз приеду сюда, чтобы своими глазами смотреть, как двигается дело.

***

«Коллеги, напоминаю, что завтра состоится празднование юбилея компании. Подробности…»

Смотрю на сообщение. Какое празднование? Откуда юбилей?! Опять корпоратив?!

Я так погрузилось в задачи, связанные с капитальным ремонтом роддома, что пропустила эту информацию. Торопливо листаю письма. Ага, вот же было первое сообщение на эту тему. Я его пропустила. Потом еще одно. А теперь вот завтра уже корпоратив.

Еще одна встреча с Ватаевым. Я только-только успела продышать от него. Только-только начала по нему скучать. И тут…

Ну, ничего! У меня есть спасительный Леонид Каминский, который улыбается, говорит комплименты и наверняка не откажется рассказать мне что-нибудь еще о своем дяде.

Решено!

Правда, это все не объяснило, зачем я надела кружевное белоснежное белье. Там стринги! Ну вот, Рустам Маратович, у вас белоснежная рубашка, а у меня белоснежное белье. У вас запонки, а у меня стринги!

Только знать вам об этом совершенно не обязательно. И на белое надевается черное. Черная кашемировая водолазка, подарок Ленэры. И юбка в пайетках, гуманитарная помощь от Ликуши.

Все, я готова флиртовать с Каминским.

Глава 5.

Рустам Ватаев создан для того, чтобы бесить меня. Вот жила я спокойно до встречи с ним, и никто никогда меня не бесил! Я даже не знала, что такое состояние бывает. А теперь я буквально закипаю. Когда смотрю, как он смеется, разговаривая с какой-то женщиной. Они далеко от меня, но в моих ушах звучит его низкий смех. Со мной он почему-то был серьезный – серьезнее не придумать. А тут смеется, флиртует, придерживает за локоть. Кто эта курица, интересно?! Я ее не знаю.

– Рена, – раздается над ухом голос Леонида. – Я принес тебе шампанское.

Я вообще-то не просила! Но мне сейчас точно надо. Выпиваю практически залпом, Леонид смотрит на меня с веселым изумлением.

Ай, изыди! За шампанским.

Послушно исчезает, возвращается с еще одни бокалом.

– Потанцуем?

Все, что угодно, только бы не смотреть на Ватаева! На угольно-черные волосы, подстриженные волосок к волоску. На чеканные профиль и густые брови вразлет. На всегда прищуренные глаза,