Не поддающийся (чувствам) - Дарья Волкова

хотя они у него точно такие же, как у сестры – а уж глаза Гульнары я всесторонне рассмотрела. Они и нее большие и выразительные. У ее брата такие же, но сейчас он смотрит совсем не на меня, а на какую-то курицу!

Я усилием воли отворачиваюсь и кладу руку Каминскому на плечо.

– С удовольствием.

***

Они прилипли друг к другу, как два куска халвы!

Нет, мне это только на руку.

Нет, меня это дико бесит!

Когда я вижу мужскую руку на талии Рены, у меня сжимаются кулаки. Ирина, начальник эйчапров, смотрит на меня с удивлением.

– Рустам, что-то случилось?

Резко отворачиваюсь. Разжимаю кулак и протягиваю руку.

– Потанцуем?

– Давай.

Ирина Вячеславовна год назад вышла замуж. С ней мне танцевать можно. А вот на Рену с Каминским лучше не смотреть.

А не смотреть не получается. Я уже как сова – голова поворачивается во все стороны! Туда, где Рена. Будто в ней какой-то маячок, на который я настроен. И не смотреть не могу!

И праздник уже не праздник. Впрочем, для меня все корпоративы не праздник, я там на работе. Расслабляться себе не позволяю – жена Цезаря же.

А вот Рена позволяет себе. В какой-то момент вижу, что она стоит, прислонившись спиной к стене, рядом с ней Леонид. Каминский почти закрывает Рену, я делаю шаг в сторону и вижу, что у нее в руке бокал шампанского. Осознаю, что она все время с шампанским – когда бы я на нее не посмотрел.

Так. Рена производит впечатление разумной девушки. Уравновешенной. Она же работала инструктором по самообороне! Спортсменка как бы. Сейчас что?

Я смотрю, уже не таясь. Похоже, что шампанского в ней больше, чем один бокал. Значительно больше. Какого хрена происходит?!

Ко мне подходят отец и Артур. У них минутка ностальгии, они вспоминают основателя компании, деда Артура и Миланы, Бориса Петровича Балашова. И мне какого-то хрена решают устроить экзамен – насколько хорошо я знаю биографию Бориса Петровича. Да наизусть! Но отвлечься приходится. А когда минутка ностальгии перекатывается к кому-то другому, я не вижу Рены. Нигде! И Каминского тоже. Так, ты что удумал, упырь?!

Выхожу в холл ресторана. А, вот она где. Похожу ближе. Рена вскидывает на меня взгляд, а потом резко отворачивается. И чуть не теряет равновесие – я ловлю ее за локоть, а она пытается высвободить руку. И ее снова шатает.

Да что ж такое! На минуту оставить нельзя! Вспоминаю вдруг, как моя сестрица любимая вот так же в загул сорвалась, когда я за ней должен был присматривать. Отвлекся на хорошенькую с тату, и вот пожалуйста! Дело кончилось тем, что отец из Москвы в Сочи сорвался, чтобы решить вопрос. Решил. Дочь замуж выдал.

Сейчас ситуация вообще другая, но я вдруг понимаю, что чувствовал тогда отец. Этот прекрасный, мать его, пол вообще ни на секунду нельзя без присмотра оставлять!

– Куда собралась? – я крепче перехватываю вырывающийся локоть. И пытаюсь не орать. Кажется, получается не очень.

– Тебя не касается.

Ага. Как же. Боковым зрением вижу, что к нам кто-то подходит.

А вот и наш верный паж. Одежду принес. За это бить сегодня не буду.

– Рустам… – Леонид кивает мне. Оборачивается к Рене. – Рена, такси приехало.

Молча забираю из рук Каминского бежевое пальто. Думаю, это пальто Рены. С другой стороны мне уже протягивают мое пальто. Охранник сообразительный, как будто отцом выдрессирован.

– Такси приехало, да, – натягиваю на Рену пальто, свое перекидываю через руку. – Я сегодня ее такси.

– Рустам, а что, собственно…

– Хорошего вечера Леонид.

***

– Нет! Я с тобой никуда не поеду!

– Я тебя ни о чем не спрашивал.

На холодном зимнем воздухе я слегка остываю. Куда-то она собралась. С Каминским! А со мной, значит, «никуда не поеду». Как миленькая поедешь!

Запихиваю Рену в машину. Не сопротивляется. Неужели пришла в светлый разум? Дверью хлопаю излишне сильно, получается громко. Вдыхаю, оборачиваюсь к дверям ресторана. Оттуда на меня смотрят двое – охранник и Каминский.

Да, вечер кончился неожиданно. Или он только начался?.. Отворачиваюсь и иду к водительской двери.

***

В машине молчим. Я как будто успокоился. По крайней мере, орать уже не хочется.

– Куда ты с Каминским собралась, Рена?

– Тебя это не касается.

Она отвечает мне, не поворачиваясь. Краем глаза вижу, что смотрит в окно. Не вперед, не на меня. В окно. Что мы там, обиделись?

– Тебе не говорили при устройстве на работу, что служебные романы – табу?

– Вот ты это правило и соблюдай.

Бьет прямо прицельно. Как будто знает. Как будто что-то знает обо мне. И я от этого начинаю закипать.

– Сколько ты выпила?

– Тебе это не касается.

– Повторяешься.

– Так ты с первого раза не понимаешь.

И со второго тоже. Я этого вообще не хочу понимать. Я не хочу понимать, зачем Рена куда-то собралась с Леонидом.

Дальше мы снова едем молча. И чем ближе мы к моему дому, тем больше на смену раздражению приходит другое чувство.

Я везу Рену к себе домой. Забрал из-под носа у другого. Украл. И она теперь моя.

Приходится тряхнуть головой, чтобы изгнать из головы эти мысли. Что за атавизм? С хрена ли Рена моя? Просто не даю ей совершить глупости. Явно же не совсем трезва и не в полной мере отдает себе отчет в том, что делает. Для Гульнары я бы сделал то же самое. Тем более, что и Милана, и Гуля к Рене расположены. Так что я, можно сказать, присматриваю за Реной по просьбе мачехи и сестры.

Я бросаю короткий взгляд на Рену. Профиль у нее… нежный. И губы...

Так, стоп. О другом. О чем-то другом.

– Ты любишь собак?

Она поворачивается ко мне. Взгляд удивленный.

– У тебя есть собака?

– В некотором роде.

– Что это значит? Есть или нет?

– Ну, во-первых, это такая собака... Почти как кошка.

Рена улыбается. Сейчас кажется, что она совсем трезвая. Ну, может, самую капельку выпила. И ужасно милая. В смысле, улыбка у нее милая. Ей идет улыбаться.

– Я была уверена, что если у тебя собака – то какой-нибудь… дог. Доберман. Что-то большое и строгое.

Мгм. Интересно. Ты думала о том, какая у меня могла бы быть собака, Рена? О чем ты еще обо мне