Наперегонки с ветром. Первое дуновение - Лера Виннер

Я точно знала, что обижен он не был.

Слепое щенятье доверие — слушаться, даже не понимая причин, по которым был отдан приказ.

Я обошлась с ним незаслуженно плохо? Значит, так было надо.

А если и не было, он готов был сам придумать причину, на которую сможет это списать.

Теперь же он даже не поднимал глаз, как будто стыдился того, что выдохся так быстро, хотя и свою обычную норму, и дополнительную дистанцию, полученную в наказание за бессмысленные и бесполезные прыжки со шпагой, выдержал с блеском.

Позволив ему несколько минут побыть наедине с собой, я подошла и села рядом.

— Мог бы хоть эгоистичной сукой меня назвать.

Он поднял голову, скользнул по мне чуть расфокусированным, но совсем не недовольным взглядом.

— Тогда уж лучше самоуверенной.

Я коротко рассмеялась, прежде чем успела остановиться.

И он тоже, судя по всему, был прав.

Сцепиться с Кайлом и чего-то от него требовать было редкостной самоуверенностью.

Гаспар же сдержанно улыбнулся мне в ответ, в потом эта улыбка погасла, и он снова уставился в уже начавшую промерзать землю.

— Знаешь, я часто думаю… Как ты это выдерживаешь?

— Выдерживаю что?

У меня снова получился плохой, абсолютно не заслуженный им тон, но второй мастер провоцировать на разговор по душам мне был точно ни к чему. Даже если Матиас учил его делать это правильно, становиться тренажером для отработки таких навыков мне не хотелось.

Наговорились уже.

Гаспар снова на меня посмотрел, и даже попытался улыбнуться, но, поняв, что получается откровенно плохо, от этой идеи отказался.

— Я имел в виду Совет. Ты ведь жила свободно перед тем, как приехать сюда. Это непросто — привыкнуть к тому, что кто-то отдаёт тебе приказы.

Ещё более непросто было превратиться из эталона в объект для насмешек, но об этом он деликатно умолчал.

Улыбаться ему в благодарность за это не следовало, хотя и очень хотелось, поэтому я предпочла обойтись тем, что покачала головой.

— Совет живёт по своим законам, Гаспар. И люди здесь такие же, как везде. Есть такие, как Грин. И такие, как Стив. Ты же сам это знаешь. Когда обучение закончится и ты сдашь экзамен, станет проще.

— А тебе?

Это был уже совсем другой вопрос, но задан он был тоже самым правильным тоном.

Умница, несвятой брат.

— Мне — тем более.

Это нужно было сказать уверенно. А потом можно стало улыбнуться и даже потрепать его по влажным волосам.

— Считай, что ты — мой экзамен на профпригодность. Если справимся, ты получишь и возможность фехтовать, и жить так, как тебе нравится.

— Скажи ещё, что смогу безнаказанно дать в морду Грину, — он вывернулся из-под моей ладони, но тут же перехватил запястье.

Погладил пальцем шрам.

Совсем не по-мальчишески, но очень по-мужски, обозначая своё исключительное и очевидное право сцепиться с Чарльзом при первой же возможности.

— Если только ты соскучился по возможности мести двор.

Ругать его, одергивать или объяснять очевидное не было смысла — он и сам всё прекрасно понимал.

С большой долей вероятности, даже то, что уже к зиме он сам для Грина и подобных ему превратится из потешного щенка в опасного конкурента.

Замок Совета был для кого-то домом, для кого-то — перевалочным пунктом. Иные жили в нём постоянно по той же причине, что и я — больше было негде, да и вести хозяйство самостоятельно не хотелось.

Подавляющее большинство специалистов предпочитали появляться пред ясным взглядом Мастера как можно реже, чередуя работу с попойками и многочисленными романами.

Право располагаться здесь нужно было заслужить.

И вдоволь было тех, кто пользовался былыми заслугами, отдыхая здесь в перерывах между заданиями.

Перед самым моим отъездом Йонас будто невзначай обронил, что Грин отчаянно хотел поехать в ту деревню вместо меня.

Как знать, быть может, у него бы получилось лучше…

Теперь уже не было смысла гадать.

Зато был быстро обучающийся мальчишка. Достаточно умный и гибкий и уже почти достаточно дерзкий, чтобы выхватывать самую интересную работу и делать себе репутацию красивыми победами.

— За двор ты заставишь меня бегать ещё на один круг больше?

— Если только это тебя остановит…

На этот раз мы улыбнулись друг другу одновременно, а потом Гаспар поднялся и протянул руку мне.

— Кайл обещал научить меня воскрешать жаб, если я буду хорошо справляться.

Я рассмеялась, но не над ним, а скорее собственным непрошенным воспоминаниям.

— Никаких жаб.

— Но я пока и не справляюсь, — заметно усталый, но, наконец, оживившийся мальчишка тряхнул головой и потянулся. — Так что давай ещё раз.

Выходило, что, став добрым земледельцем, давать взятки Кайл точно не разучился.

— Я серьёзно, Гаспар. Та жаба, которую воскресила я, скакала ещё неделю, и поверь, он над этим вдоволь повеселился.

Он засмеялся вслед за мной, очевидно, представив себе то, о чем я говорила.

— Быть может, это была какая-то неправильная жаба?

Этот смех, негромкий и приятный, погас сразу же, как только поменялось моё настроение.

Зато мне не пришлось изображать то, чего больше не было, и можно стало продолжить уже серьёзно.

— Это не так сложно, как кажется, но лучше даже не начинай. Смерть — его стихия, но не твоя и не моя.

Гаспар кивнул, но ничего не ответил.

Пока я занималась его физической подготовкой и учила самоконтролю, но его способности откликались на эти перемены. Теперь он чувствовал много больше, чем мог прежде, и тем удивительнее была эта его тяга к Кайлу. После двух месяцев вдали, тот должен был предстать перед ним в совершенно новом свете, показаться кем-то абсолютно чуждым.

Однако же пока выходило прямо наоборот, и мне не хотелось думать, что моя собственная сумасбродная выходка на сеновале могла стать тому причиной.

Пусть и одноразовая, но замешанная на искренней и взаимной нежности физическая близость оставила на нас обоих яркий отпечаток и неизбежно сделалась достоянием гласности для людей с обостренным восприятием.

Могли ли мы соприкоснуться так тесно, чтобы он перенял от меня и чувствование определенных вещей?

Гипотетически — вполне.

И все же в объективности собственного мнения по этому вопросу я уверена не была.

— Давай вместе.

Двух месяцев простоя мне самой хватило, чтобы задохнуться позорно быстро.

Гаспар в очередной раз попытался проявить молчаливое участие, сбавив темп, но я сама подогнала его, вскользь хлопнув по плечу.

На бегу воздух в легких сгорал отвратительно быстро, горло начинало драть, как при простуде, но голова становилась блаженно