Летний сад - Полина Саймонс

Вы оба, пожалуйста! – Никто из них не мог перевести дыхание. – Это безумие. Энт, у тебя прекрасная возможность остаться в Штатах. Почему ты не хочешь ею воспользоваться?

– Потому что я этого не хочу!

– Как ты можешь так говорить, если ты знаешь, как сильно старался отец, чтобы помочь тебе?

– А я его просил мне помогать? Кто его просил о помощи?

– Это верно, – кивнул Александр. – Это чертовски верно. Ладно, иди, Энт, чего ты ждешь? Чтобы тебя подвезли?

– Александр, нет! – кричала Татьяна, бросаясь к нему.

– Таня, не вмешивайся!

Энтони опустил голову.

Татьяна заглянула в измученные глаза Александра, и все поняла, и замолчала; за последние семь лет было достаточно таких споров. Она умасливала одного мужчину, потом другого, она вставала между ними, она старалась все уладить, но они стояли на своем; один упирался, другой упирался, Энтони повышал голос, Александр терял терпение, и вдруг Татьяна бросалась к мужу, прося его проявить рассудительность, и конфликт между отцом и сыном становился конфликтом между мужем и женой. Так происходило с тех пор, как Энтони исполнилось четырнадцать.

Александр прав. С видом раскаяния она положила ладони на его руки. «Прости», – прошептали ее губы, но она не отступала. Потому что на этот раз было нечто другое. Не просто между отцом и сыном. Это касалось всей жизни ее семьи. Это был артиллерийский огонь в пустыне Сонора.

Прежде чем прозвучали другие резкие слова, в кухню, как два визжащих перекати-поля, ворвались два светловолосых мальчишки. Гордону Паше было шесть, Гарри пять. Они радостно толкнули Энтони, промчались мимо них к отцу; один повис на одной руке Александра, другой – на второй. Татьяна отошла в сторону, когда Александр подхватил их обоих и подбросил в воздух. Александр в первые шестнадцать месяцев жизни Паши постоянно носил его, сначала на руках, потом на спине. А потом носил Гарри. Они с трудом отрывались от него, когда мать должна была их кормить. Может, они и были светловолосыми, как она, но держались и ходили, как их отец, говорили, как он, так же держали свои пластмассовые молотки и водили игрушечные грузовики, они требовали такой же короткой стрижки, колотили по столу, а иногда, когда добивались внимания матери, произносили тоном отца: «Та-ТЬЯ-на!» Они бесстрашно набрасывались на него, их обожание было безусловным и ничем не обремененным.

– Энт, – сказал Гарри, – а почему ты снова надел костюм мороженщика?

– Скоро еду на военно-воздушную базу, пузырь.

– А мне можно?

– А мне можно?

Не отвечая братьям, Энтони сказал Александру, показывая на старшего мальчика:

– Когда ты называл моего брата Чарльзом Гордоном, кем ты его представлял в будущем?

А Паша ответил:

– Доктором, Энт! Я смогу лечить людей, как мамуля. И меня зовут Паша.

А Гарри заявил, обхватывая Александра за шею:

– А я буду делать оружие, как папа, Энт! Тебе бы посмотреть на копье, которым я убил ящерицу!

Татьяна чуть не заплакала, вспомнив, как Энтони гонялся за ящерицами на их пустынной земле, когда ему было четыре года.

– Ты дурак! – заявил Паша, протягивая руку через Александра и дергая брата за волосы. – Ты просто дурак! Папа не делает оружие. Кроме деревянных копий, но они не в счет.

– Мамуля, я проголодался! – сообщил Гарри.

– Я тоже, мамуля! – поддержал его Паша.

Откуда-то из глубины дома до них донесся требовательный писк малышки.

– Знаешь что, Энт? – громко сказал Александр. – Дело ведь не в Паше и даже не в нас с тобой. Все дело в тебе.

– Это ты верно понял, – так же громко ответил Энтони.

Паша и Гарри удивленно уставились на отца, на брата, а потом на мать, и та беззвучно приказала: «Быстро убирайтесь отсюда! Сейчас же!»

Мрачный Александр, все еще державший сыновей, постарался смягчить голос:

– Ребята, слышите, как Джейн зовет? Бегите повидать сестру, ладно? Я тоже сейчас приду. Мы ее приоденем, а потом мамочка нас всех накормит.

Мальчики спрыгнули на пол и попутно хлопнули ладонями Энтони.

– Энт, – сказал Гарри, – пойдем с нами. Я хочу тебе показать свое копье.

– Попозже, дружок. И я тоже покажу тебе свое копье. – Его рука скользнула по голове Гарри.

– Энт, – вмешался Паша, – ты обещал, что сыграешь нам «Ду-ва дидди».

– Верно. Когда я вернусь.

Они выкатились из кухни и умчались по коридору, напевая «Ду-ва дидди, дидди…».

– Ты думаешь, ты умно поступаешь? – спросил Александр у сына, когда младшие исчезли. Татьяне хотелось коснуться его, но она не могла.

– Ты ничего нам не сказал, когда решил отправиться в Вест-Пойнт, и ты знаешь, как была расстроена твоя мать…

– Я думал, вы постараетесь меня отговорить, – возразил Энтони, – и ведь я был прав, так? Посмотрите на себя сейчас!

– А теперь ты не хочешь с нами говорить перед тем, как собираешься отправиться на войну? Какого черта, Энтони! Ты думаешь, ты просто делаешь все вопреки тому, чего хочу я или чего хочет твоя мать? Тебе уже не пятнадцать, когда ты слишком поздно возвращался домой всем назло. И это не попытка доказать что-то мне. Это уже необратимый жизненный путь. – Александр глубоко вздохнул. – Почему ты на этот раз не подумал в первую очередь о себе самом, а не о том, как бы расстроить меня?

– О боже, да при чем тут ты! – закричал Энтони.

Татьяна прикусила губу и закрыла глаза, потому что дальше…

– Не повышай на меня свой чертов голос в моем доме! – рявкнул Александр, делая шаг вперед.

Энтони отступил. И не произнес больше ни слова.

– И зачем вообще было нам что-то говорить? – спросил Александр. – Почему бы просто не прислать письмо из Контума? Угадайте, где я теперь, ребята. Хотя в общем ты сейчас именно это и делаешь. Зачем вообще было приезжать сюда? – Александр взмахнул руками. – Валяй… на поезд в Юму! Твоя мать обещает, что пришлет тебе гуманитарную помощь. Она тебе отправит ее в Юму, отправит посылку в Сайгон. – Александр повернулся, взял Татьяну за руку. – Пойдем.

Глядя на Энтони и пытаясь оторвать от себя пальцы Александра, Татьяна сказала:

– Я сейчас, милый. Дай мне минутку.

Александр потянул ее:

– Нет, Татьяна. Идем. Хватит с ним разговаривать. Ты что, не видишь, что это бесполезно?

Она посмотрела на него, положила ладонь ему на грудь:

– Просто… всего минутку, Шура. Пожалуйста.

Он отпустил ее руку, выскочил из кухни, и не успел он исчезнуть, как Татьяна стремительно повернулась к Энтони.

– Да что с тобой такое? – яростно спросила она.

Татьяна видела, что ее огорчение – это слишком для него. Забавно, он ведь легко принимал отцовский гнев, но она… Одно сердитое слово