Связанные долгом - Кора Рейли

натянута как тетива. Он обхватил пальцами мой подбородок и поднял его, вынудив встретить его взгляд. Опять прикосновение. Почему он прикасается ко мне сейчас, в то время как прежде изо всех сил старался держать дистанцию?

Я сглотнула. «Будь сильной, Валентина. Желание покойного священно. Не нарушай своего обещания».

И дело было не только в Антонио, которого я защищала. Я вела двойную жизнь, лгала Данте, с нашей первой встречи заставила его поверить в одно, в то время как правда была совсем другой. Я хотела хоть каких-то эмоций на лице Данте, даже злости; я могла бы с этим справиться, но он оставался невозмутимым. Всегда айсберг.

– Значит, твои слова внизу были лишь провокацией? – Он казался спокойным и незаинтересованным, но я не позволила ему провести себя и знала, что завладела всем его вниманием.

Я ничего не могла ответить. О чем он думал? Мне было жаль, что у меня не было ни малейшего намека на то, в хорошем или плохом настроении он был.

«Он не причинит тебе вреда, Валентина».

До сих пор Данте ничего мне не сделал, но мы не особо общались за несколько дней до нашей свадьбы, и два дня назад он меня напугал, когда нашел с фотоальбомами.

Напряжение стало невыносимым. Из правого глаза соскользнула слеза, покатилась вниз по щеке и попала на палец Данте, который все еще держал меня за подбородок. Он нахмурился и опустил руку. Я сразу отвела от него взгляд и сделала шаг назад.

– Почему ты плачешь?

– Потому что ты меня пугаешь! – выпалила я.

– До сегодняшнего дня ты никогда меня не боялась. – Он прав. За исключением незначительных случаев, я его не боялась, но знала, что с таким мужчиной, как он, мне должно быть страшно.

– Тогда, наверное, я хорошая актриса.

– У тебя нет причин меня бояться, Валентина, – спокойно сказал он. – Что ты скрываешь?

– Ничего, – быстро сказала я.

Он слегка обхватил пальцами мое запястье.

– Ты в чем-то врешь. И как твой муж я должен знать, в чем.

Злость вспыхнула во мне с новой силой. В этот раз она была быстрее осторожности.

– Ты имеешь в виду, что должен знать, как Дон, потому что как мой муж, ты до сих пор точно не поступал.

Он наклонил голову, тщательно исследуя каждую клеточку моего лица.

– Почему ты все еще невинна?

– Я же сказала, что нет! – с отчаянием выкрикнула я, пытаясь выдернуть руку из его хватки, но он сжал пальцы, не сильно, только чтобы я не смогла убежать. Он притянул меня к себе, прижавшись к моей груди. Из моих лёгких вышел весь воздух, когда я подняла на него глаза. Мое сердце отчаянно билось. И он это чувствовал. Потому что держал меня за запястье.

– Итак, – продолжил он пытать меня, – что если бы я уложил тебя на нашу кровать прямо сейчас? – Он сделал шаг, заставив меня приблизиться к широкой кровати с балдахином. – И вошёл бы в тебя? Я бы не узнал, что ты просто соврала мне?

Я ничего не хотела от него так сильно, как того, чтобы он, наконец, уложил меня в кровать, однако теперь, когда он использовал это в качестве угрозы для выяснения правды, я мечтала о том, чтобы никогда ничего не хотеть от него. Почувствует ли он, что я никогда не спала с мужчиной? Я разговаривала с женщинами об их опыте, но не представляла, могут ли мужчины почувствовать, невинна ли девушка.

– Ты не сделаешь этого, ты не уложишь меня на эту кровать.

– Почему нет? – Он приподнял бровь.

– Нет, потому что ты не возьмешь меня против моей воли. Ты не одобряешь изнасилований. – Я говорила словами Бибианы, слова звучали довольно странно из моих уст, ведь произошедшее даже не было бы против моей воли. Я пыталась соблазнить Данте в течение многих дней; он должен был догадываться, что я хотела его. Все еще хочу, невзирая ни на что. Мое тело изнывало от тоски по его прикосновениям.

Он усмехнулся. Я никогда не слышала, чтобы он смеялся. Это звучало непривычно.

– Так вот что ты слышала?

– Да, – ответила я уже тверже. – Ты дал прямой приказ подчиненным рассказать своим людям, что кастрируешь любого, кто будет использовать изнасилование для мести или пыток.

– Так и было. Я считаю, что женщина не должна подчиняться никому, кроме своего мужа. Но ты моя жена.

– Всё ещё, – произнесла я жалким шепотом, наполненным неопределенностью.

– Да, всё ещё. – Данте кивнул и отпустил мое запястье. Меня затопило облегчением. – Сейчас я хочу, чтобы ты сказала мне правду. Я всегда буду относиться с уважением к тебе, но жду того же и от тебя. Я не потерплю лжи. И рано или поздно мы ляжем в кровать, и тогда, Валентина, я узнаю правду.

– Когда мы наконец ляжем в кровать как муж и жена, а не просто чтобы спать рядом? Случится ли это когда-нибудь? – огрызнулась я. Мой дурацкий язык постоянно спешил.

На его лице мелькнуло еще что-то, чего я не смогла понять.

– Правду, – сказал он просто, но властно. – И помни: я все равно узнаю.

Я опустила голову. Испортит ли правда наши с Данте отношения? Определенно будет намного хуже, если у нас когда-нибудь будут супружеские отношения, а он узнает, что я лгала ему в лицо.

– Валентина, – резко заговорил Данте.

– То, что я сказала в гостиной, было правдой. – Я испытала облегчение и испуг одновременно, когда слова слетели с моего языка. Как долго я смогла бы продолжать лгать?

Данте кивнул, странно посмотрев на меня.

– Я так и думал, но спрашиваю сейчас почему?

– Почему это так тебя удивляет, что Антонио не хотел меня? Возможно, он не считал меня привлекательной. Очевидно, ты тоже не хочешь, иначе не проводил бы большинство вечеров в своем кабинете, а ночи, повернувшись ко мне спиной. Мы оба знаем, что если бы ты меня хотел, если бы вообще считал меня желанной, я бы лишилась своей невинности еще в нашу первую брачную ночь.

– Я думал, мы договорились, что я не буду принуждать тебя, – сказал он. Я пыталась заглянуть ему в глаза, потому что слышала в его голосе злость.

– Но тебе и не нужно было меня принуждать. Ты мой муж, и я хочу быть с тобой. – Щеки залил румянец. – Я уже несколько дней пыталась соблазнить тебя, а ты даже не обращал внимания на мое тело. Если бы ты считал меня привлекательной, хоть какую-то реакцию бы проявил. Я думаю, мне просто повезло, что я всегда оказываюсь с мужьями,