Консультант для дознавателя-аристократа - Вероника Воронина

традиций. Здесь всё имело значение: форма одежды, как ты склоняешь голову, как держишь чашку с чаем. Даже магия — не вспышки и свет, а стихийные, почти незаметные вибрации, словно сам воздух подчинялся воле людей.

Меня встретили сразу у поезда. Без приветствий, без лишних слов. Бумаги. Подписи. Оружие? Нет. Только артефакты: скользкий браслет распознавания, небольшая подвеска для связи с группой, и — костюм.

На второй день я уже стояла во внутреннем дворике одного из правительственных домов и ждала напарника.

И вот он вышел.

Юнчжи Мэй.

Обычно я спокойно реагирую на чужую внешность. Но он... он выглядел так, словно вышел из гравюры: длинные чёрные волосы собраны в высокий узел, из-под тёмной мантии виднелась льняная рубашка с золотой вышивкой. Черты лица — острые, но гармоничные, губы тонкие, брови уверенно изогнуты, а взгляд... этот взгляд мог резать камень. Или растопить сталь. В зависимости от настроения.

Он подошёл ко мне, слегка поклонился и, с серьёзным выражением лица, произнёс:

— Приветствовать тебя, Мась.

— …Что? — переспросила я, не сразу поняв.

Он подался чуть ближе, уверенно ткнул пальцем мне в плечо, и повторил с особым акцентом на первом слоге:

— М-а-сь. Викки Мась. Ты теперь наш агент.

Я захихикала. Прямо вслух.

— Ты… ты хотел сказать "Марс", да?

Он кивнул с таким видом, будто всё именно так и планировалось, и, не моргнув глазом, добавил:

— Да, да. Марш. Мася. Мась.

— Мась, — пробормотала я и снова рассмеялась, уже закрывая рот рукой.

Юнчжи смотрел на меня с лёгкой обидой. Кажется, он действительно не понимал, что было не так.

Проблема стала яснее уже через пять минут: он говорил на английском, как на вторичном языке. Медленно, осторожно, с паузами и восточными оборотами, которые звучали как загадки. Я же китайского не знала вовсе — кроме слов “чай” и “пельмени”.

— Ты не понимать? — спросил он, когда я в третий раз уточнила, нужно ли мне брать с собой артефакт обнаружения.

— Нет, я просто... не уверена, ты ли сказал это, или ветер. — Я вздохнула. — Нам срочно нужен переводчик. Или магический имплант.

Юнчжи задумался, потом достал из внутреннего кармана гладкий камень — артефакт-переводчик, стандартный в Империи — и протянул мне.

— Активировать. Прикусить. Держать под языком. Не глотать.

— Не глотать? Прямо напрашивается случайный эксперимент, — пробормотала я.

После активации стало проще. Мы даже немного поговорили. Он оказался спокойным, вдумчивым, с тонким чувством юмора, но не сразу заметным. Его работа под прикрытием — скрытый охранник местного министра, связанного с поставками “специфического человеческого ресурса”. Да, переселенцев.

Скоро нам предстояло внедриться глубже. Но пока что мы просто смотрели друг на друга через призму языковых ошибок и попыток не звучать глупо.

Я привыкала к имени "Мась", он — к моим непереводимым шуткам.

И кто бы мог подумать, что с этой фразы — "Приветствовать тебя, Мась" — начнётся новая история.

Меня разместили в самом настоящем домике из сказки. Нет, правда, если бы я была поклнонником востока, я бы выбрала умереть именно здесь.

Дом, в котором я теперь жила, был старинным, будто вырезанным из времени. Узкие, изогнутые балки крыши напоминали крылья птицы, окна — почти прозрачные, обрамлённые резьбой, отбрасывали мягкий свет на пол из полированных досок. Всё было выполнено в оттенках тёплого дерева, бледного нефрита и угольно-чёрного лака. Во дворе — небольшой сад с прудом, каменными фонариками и загадочно шевелящейся карпами.

Юнчжи объяснил, что, по легенде, он привёз "невесту" — то есть меня — в родной дом для представления семье. Я сначала подумала, что это шутка. Но когда его мать принесла мне шёлковое платье с вышитыми журавлями, а отец обвёл меня довольным взглядом, пробормотав нечто вроде "надёжная, видно", — я поняла, что они действительно считают меня потенциальной хозяйкой.

Здесь это, оказывается, обычная практика: находить иностранок и тащить их к себе домой женихаться.

Местные мужчины давно подмечали, что иноземки хоть и не разбираются в поэзии и сложных аллюзиях к трактатам, зато отлично готовят, умеют вовремя закрыть дверь и не забывают, куда положили носки мужа.

Сравнение местных дам с духовными фениксами в храмовых кельях звучало красиво, но, похоже, именно эти «фениксы» оставляли своих мужчин наедине с голодом и недопониманием.

Ну… я была готова подыграть. В конце концов, борщ — это тоже философия, просто с бульоном.

Юнчжи не выказывал ни смущения, ни особого интереса к роли "жениха". Кажется, он воспринимал всё как часть стратегии. А я… я старалась держать лицо.

Кроме, конечно, одного инцидента.

Когда ко мне домой прибыли все сотрудники, работающие под прикрытием по делу теневого рынка, началась привычная дипломатическая суматоха. Все были в строгих тёмных костюмах, волосы уложены, лица — будто выточены из одного гладкого камня. Я, пытаясь вежливо поприветствовать каждого, на секунду отвлеклась, а потом, мельком заметив знакомый профиль у чайного стола, махнула рукой:

— О, Юнчжи, а я думала ты ещё на дворе встречаешь опоздавших! — бодро сказала я и хлопнула "Юнчжи" по плечу.

Мужчина повернулся. Абсолютно незнакомое лицо. Он растерянно моргнул:

— Простите… я Сяо Хуэй. Из отдела связи.

— …Ааа… — я сжалась, чувствуя, как уши моментально покрываются жаром. — У вас просто… спина похожая.

Настоящий Юнчжи в это время как раз появился из-за занавески, неся поднос с чашками. Он сдержанно кивнул, взгляд у него был такой, будто он всё видел.

— Ты как вообще так быстро растворяешься среди этих… этих… стеночек. Да и так плавно двигаешься, вообще ничего не разливаешь? — буркнула я.

Он поднял бровь:

— Я просто тише.

— Тише? Ты, может, ещё умеешь стены проходить?

— Пока нет. Работаю над этим.

Вечер прошёл в странной, но дружелюбной атмосфере. Оперативники обсуждали движение товаров, подозреваемых, схемы поставок. Я записывала, что успевала, делала пометки. Юнчжи периодически клал мне рядом конфеты. Мне казалось, это его способ сказать: "Ты хорошо справляешься, Мась."

И я, честно, старалась держать голову холодной. Мы были на задании. Только работа.

Только вот каждый раз, когда он говорил моё "новое имя", в голове почему-то всплывали не досье, не схемы — а шёлковое платье с журавлями и борщ, который я собиралась сварить на ужин.