Опекун. Тихий омут - Ана Сакру

class="p1">– С экзаменами решим, – отрезал Кир, вперив в девушку не допускающий возражений взгляд, – А пока посиди пожалуйста дома. Я о безопасности твоей думаю, это не блажь. Сейчас проверяют все уличные камеры, возможно стрелявшего найдут уже сегодня. Потерпи. Напиши, что необходимо, я вечером привезу.

Тая закусила щеку изнутри, глаза ее заблестели. Почему-то захотелось плакать.

Почему Кир вдруг так строг с ней? Вроде бы все верно говорит, но это ощущение деловой отстраненности ее добивало. Особенно на контрасте после ночи. Она и забыла уже, что Кир часто бывает такой.

Придётся заново привыкать…

– Не надо, я скажу Сергею. Мне главное ноут, тетради, пару вещей, – пробормотала глухо, утыкаясь взглядом в тарелку.

– Хорошо, – Кир будто выдохнул, – Все, я ушел. Хорошего вам дня, дамы.

Говоря это, он неожиданно подошел к Тае и, как и мать до этого, поцеловал в макушку. Так быстро, что девушка даже отреагировать не успела. Лишь проводила его долгим тоскливым взглядом.

В столовой без него сразу стало как-то пусто и словно похолодало на пару градусов.

Даже не смотря на женщину, сидевшую напротив, Тая ощущала на своем лице взгляд Иды Леонидовны морозным поцелуем. Раиса расставляла перед девушкой тарелки с завтраком. Пудинг с ягодами, блинчики, вареное яйцо…

– Спасибо, – кивнула Таисия служанке, беря в руки вилку.

– Приятного аппетита, – пожелала Ида Леонидовна через стол.

– Спасибо. И вам, – отозвалась Тая и украдкой посмотрела на мать Кира исподлобья.

Ида Леонидовна откинулась на своем стуле, в упор разглядывая Таю и рассеянно поглаживая чашку с кофе музыкальными пальцами.

– Признаюсь, я не испытываю радости от возобновления ваших отношений после того, что произошло, – неожиданно прямо сказала, – Зная Кирилла, я думала, он будет тебя сторониться, сведя все к официальному общению между юристами.

– А что произошло? – поинтересовалась задетая ее словами Тая.

Сжала вилку до побелевших костяшек, а затем уронила ее с глухим стуком, чувствуя как ее мгновенно покидает аппетит.

– Хм… – с иронией фыркнула Тихая, наблюдая за девушкой и видя лихорадочный румянец, вспыхнувший на ее щеках, – Ты ни разу к нему не пришла, – холодно уточнила, – Что же еще? Попав в беду, он перестал для тебя существовать. Но только вышел и, о, чудо, наша милая провинциалочка тут как тут. И сразу в постели.

– Считаете, у меня не было причин к нему не приходить? – спросила Тая.

– Считаю, что они ничтожны, – отмахнулась Ида Леонидовна.

– Ах, ничтожны! – Тая натянуто рассмеялась, – То есть то, что он говорил вам, что терпит меня только ради денег, ничтожно, да?! Конечно, я же какая-то провинциалочка, как я могла на что-то другое рассчитывать! Вы же так считаете, да, Ида Леонидовна? Я же не ровня вашему прекрасному сыну! Но, знаете, у меня тоже есть гордость, я не могу так!

– Ох, какая экспрессия, – сощурила глаза Тихая, – И что ж ты тогда, такая гордая, снова спишь с ним?

Тая поджала губы, лицо ее стало пунцовым. Стыдом обожгло словно хлыстом.

– Это не ваше дело, – глухо пробормотала. Помолчала с секунду под изучающим взглядом Иды Леонидовны. И тихо добавила, – Я тогда услышала ваш разговор и поверила в него. Сейчас я пытаюсь поверить в обратное.

– Знаешь, милая, это даже забавно, – вздохнула Ида Леонидовна, улыбнувшись одним уголком губ, совсем как ее сын, – Кирилл пытался тогда убедить меня, а убедил тебя.

– А вас, получается, не убедил? – осторожно спросила Тая, стараясь сильно показывать, как ждет ответа.

Ведь если не убедил, то, значит, Ида думает, что Кир действительно ее любит, а матери тогда врал… И Тая невольно затаила дыхание, смотря на Тихую. Вся замерла.

Но мать Кира лишь задумчиво улыбалась. Будто разгадала все про Таю и молча наслаждалась своей властью над ней.

Поняв, что ответа так и не услышит, Тая опустила глаза в тарелку. Наколола кусочек блинчика, положила его в рот.

– Знаете, я вам завидую, – тихо, словно только самой себе, проговорила девушка, – Вы пользуетесь его безусловной любовью по праву женщины, которая его родила. Вы – мать, вы знаете, что никто никогда не займет ваше место в его сердце. Что это место там есть и всегда будет. Что оно огромно. Вы не сомневаетесь в этом, не задумываетесь даже. Это константа. А я… – она быстро посмотрела на Иду Леонидовну и снова отвела взгляд, – Я бы тоже так хотела – не сомневаться. Я попробовала, но услышала ваш разговор и во мне что-то сломалась. Рухнуло. И теперь мне хочется какой-то опоры, доказательств. Знать, что я действительно важна. Не как актив, а я сама. Понимаете?

Тая снова отложила вилку, потому что руки, пока она говорила, стали заметно дрожать. Нашла в себе силы вскинуть голову и прямо посмотреть на Иду Леонидовну. Та разглядывала ее с таким странным выражением на лице, что Тая слегка потерялась.

– Любовь, если она настоящая, – делая акцент на каждом слове, ответила на ее речь Тихая, – Она не требует доказательств, девочка. Как там было…Всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит. Любовь никогда не перестаёт, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится. Золотые слова, не так ли?

Замолчала, смотря Тае в глаза.

– Да, красивые и пронзительные, – кивнула девушка, – Но вы хоть раз сами так любили, зная, что отдачи не будет, что вложите душу вы одна, другой же будет практичным до конца, лишь забирая дивиденды? – поинтересовалась запальчиво, – Со временем вас не накрывало черное разочарование, не опускались руки, не тускнело все, если вы только вкладывали, не получая ничего? Вас это съедало?!

У Иды заметно дернулась щека, взгляд изменился на болезненный, глубокий и словно обращенный внутрь. Она пожевала губы, прежде ответить.

– Съедало, да… – эхо и повторила. По лицу ее прошла рябь и она снова сделалась обычной, – “Черное разочарование”…Это ты метко, – криво улыбнулась Тае, наклонив голову вбок. Стальные глаза сощурились, блеснули, – А ты странная, Таисия, для двадцатилетней провинциалки. Такие вещи говоришь… Я начинаю понимать, что его цепляет в тебе. Необычно… – вздохнула и продолжила снисходительным тоном, – И все же ты еще ребенок. Ждешь каких-то слов от мужчины, а они не значат ничего. Чем разговорчивее, тем больше гнили может быть внутри, тем легче ему наплести тоже самое любой! Заткни уши и открой глаза, – ткнула в сторону Таи вилкой, голос обрел твердость, – Внимательно смотри, смотри на дела. И мужчина тебя не ушами слушает, милая! Он считывает твое отношение к нему, твои поступки. Поняла? А пока что они… – не договорив, Ида Леонидовна щелкнула пальцами в воздухе и развела руками.

Поднесла к губам чашку,