Развод и запах свежего хлеба - Юлия Ильская

– Теть Маш, а кто он? Ну может есть какие-то мысли, может вам говорил что-то?

– Я ж говорила! Никто не знает, – удивленно смотрит она на меня, – ты забыла что-ли? Тебя Веснушка что-ли так протрясла?

– Да, нет, я помню, – задумчиво говорю я, – просто думала, может вспомните что…

– А что такое? Заинтересовал тебя? Понравился? – улыбается она.

– Заинтересовал, но не в том смысле. Он…понимаете, я видела таких и знаю этот типаж. Он ведет себя как хозяин жизни. Он не признает отказов и очень уверен в себе. Так обычно ведут себя очень богатые и влиятельные люди. Но… что такому делать здесь? Еще и пекарем работать!

– Я ж говорю, беглый миллиардер, – шепчет тетя Маша, округлив глаза.

– Да ну, бросьте, они обычно на Бали, да на Мальдивы бегут. – отмахиваюсь я.

– Вот не веришь мне, а у меня чутье! – обижается она.

– Верю-верю, теть Маш, – улыбаюсь я, – как говорите его фамилия?

– Корнев…Корнев Глеб Никитич, – отзывается соседка.

– Не помню такого, – задумчиво говорю я, – я поспрашиваю у своих, наведу справки.

– И зачем тебе это надо, если он тебе не интересен? – хитро прищуривается она.

– Ну…должна же я знать своих соседей, – быстро отвечаю я, – вас я знаю. А Глеб… мутный какой-то…

Она недоверчиво качает головой и я тороплюсь поскорее отклоняться, пока она меня снова сватать не начала.

Я и правда не знаю, почему меня так интересует прошлое Глеба. Видимо, скучаю по работе. Собрать факты, анализировать – это у меня в крови. Да и неплохо было бы узнать с кем живу рядом, вдруг маньяк какой…

С такими мыслями я отправляюсь в пекарню. Нужно к обеду хлеба свежего купить, да с хозяином поболтать, может получится что-то еще выудить.

Глава 30

Я захожу в пекарню и сразу же замираю на пороге. Воздух наполняется густым, сладковатым ароматом свежего хлеба, от которого у меня перехватывает дыхание. Сердце бьется чаще, потому что я точно знаю этот запах – это запах из моего сна.

Того самого, где Макс ушел от меня к Карине. И рука, теплая тяжелая… Невольно вспоминаю большие руки Глеба. Наверное у него именно такая.

Я теряюсь, словно сон и реальность внезапно поменялись местами.

Да ну, бред! Ну запах и запах…

Я встряхиваю головой, чтобы наваждение исчезло.

Осматриваюсь.

Пекарня маленькая, деревенская, но такая уютная, что хочется остаться здесь надолго. Стены из светлого дерева, в углу печь, облицованная белой плиткой. На полках стоят корзины с хлебом, пирогами и выпечкой.

На витрине пирожные и аккуратные золотистые круассаны. В углу пара столиков, накрытых вышитыми салфетками.

За прилавком, к моему удивлению, стоит Глеб. На нем белая футболка и льняной фартук с чуть присыпанной мукой грудью. Бородатый, серьезный и хмурый – не узнать сложно.

– Добрый день, – говорю я чуть громче, чем хотела, и кашляю, пытаясь скрыть неловкость.

Глеб поднимает на меня глаза и чуть прищуривается, словно не ожидал увидеть именно меня.

– Добрый. Чем могу помочь? – суховато спрашивает он.

– Я за хлебом, – зачем-то сообщаю очевидное, чувствуя себя полной дурой.

– Он у нас есть, – спокойно кивает Глеб.

Я подхожу к прилавку и рассматриваю ассортимент. Глаза разбегаются, и я неожиданно теряюсь перед богатством выбора.

– А что посоветуете?

– Белый, серый, ржаной, чиабатта, багет. Смотря для чего, – отвечает он сдержанно.

– Для завтрака. С вареньем и маслом.

– Тогда белый или чиабатта. Круассаны свежие, тоже сойдут.

– О, круассаны! – хватаюсь я за спасительную мысль. – А кофе у вас есть?

Глеб кивает в сторону маленькой кофемашины, стоящей в глубине прилавка.

– Тогда… может быть, выпьем кофе с круассанами? – спрашиваю я и тут же, чувствуя, как краснеют уши, торопливо добавляю: – В знак примирения.

Глеб смотрит на меня долгим взглядом, потом коротко кивает:

– Хорошо.

Мы садимся за столик. Глеб ставит передо мной чашку с горячим кофе, круассаны с шоколадом и садится напротив, слегка откинувшись на спинку стула.

– Я, кажется, вчера была слишком резка, – начинаю я, отламывая кусочек теплой выпечки. Шоколад густо вытекает на пальцы.

– Нормально всё. Я не обидчивый, – спокойно отвечает он.

– Вы, кажется, вообще ни на что не обижаетесь.

– И вам не советую. Берегите нервы.

Я делаю глоток кофе и рассматриваю Глеба поверх чашки.

– А давно вы здесь, в деревне?

– Год, чуть больше.

– И как вам здесь?

– Нормально, – снова отвечает он – А вы надолго приехали?

– Не решила еще. Но, скорее всего, ненадолго. Пока просто хочу разобраться с собой, – признаюсь я неожиданно откровенно.

– Значит, сбежали?

– Почему сразу сбежала? Просто взяла тайм-аут, – защищаюсь я.

– От чего тайм-аут берете? Работа, личное?

– От всего понемногу. Муж, фирма… предательство, – вздыхаю я, – Навалилось всё сразу.

– Фирма? – чуть приподнимает бровь Глеб, и я снова начинаю говорить.

– Юридическая компания. Успешная. Была. Пока муж не решил половину забрать, а лучшая подруга меня не предала, – говорю я, ковыряя круассан. – Всё рухнуло в одно мгновение.

– И как вы это переживаете? – в голосе Глеба звучит неожиданная теплота.

– Пока плохо. Но собираюсь вернуться и всё забрать обратно.

Он задумчиво кивает, глядя на меня своими спокойными серыми глазами.

– Что-то еще?

– Что еще? – удивляюсь я.

– Что-то мне подсказывает, что это не все ваши проблемы. Наверное, есть еще что-то, что вас тревожит сильнее?

Я вздыхаю, он угадал.

– Вы, оказывается, хороший психолог, Глеб.

– Я просто внимательный слушатель, – чуть улыбается он.

– На самом деле… наверное, я боюсь остаться одна, – признаюсь я, сама не веря, что сказала это незнакомому человеку. – Что муж и фирма – это только верхушка айсберга. Страшно понять, что никому не нужна, что никого нет рядом. Остаться одной.

– Так у вас вроде здесь родной дом есть, люди знакомые. Это не одиночество, это шанс всё переосмыслить, – спокойно отвечает он, и мне почему-то становится чуть легче.

Я поднимаю глаза и вдруг понимаю, что разговор давно перетек в другое русло. Глеб смотрит на меня внимательно,