О пепле и стали - Элиза Рейн

Сарра не то, чтобы справляется с тем, чтобы скрывать гнев. — Их буквально только сегодня наказали за трусость, а они опять на тебя набросились! Они заслуживают того, чтобы их вышвырнули из Фезерблейда!

Ярость, отражающаяся на лице моей подруги, заставляет меня быть невероятно благодарной ей, а она еще даже не знает о самом худшем.

Я не сказала ей о клейме.

Каждый раз, когда смотрю на него, меня начинает тошнить, и не от воспоминаний о невыносимой боли, а от того, что оно значит.

Они победили. Может, я и прогнала им, но моя победа пришла слишком поздно. Они повалили меня на землю и выжгли на моем теле вечную метку. Заклеймили меня той, кем считают. Вырезали свои выводы на моей плоти.

Одиночка.

Если Вальдис или Эрик это и видели, то никак не упомянули. Когда они нашли меня, я была покрыта толстым слоем льда, так что вполне вероятно, что они об этом не знают.

Когда они спросили меня, что случилось, я решила солгать и сказала, что просто упала и ударилась об лед. Не знаю, поверили они мне или нет, но давить, чтобы я сказала правду, не стали.

— хочу показать им, что сама по себе сильная, — говорю я Сарре.

Это правда. Поначалу я не поняла, почему солгала. Осознала это позже, через пару часов после того, как покинула Крыло Змеи. — Я хочу, чтобы они знали, что могу наказать их и без помощи Стражей Одина.

Сарра неуверенно смотрит на меня.

— А ты можешь?

Я широко улыбаюсь, чувствуя, как сила Торви гудит в нашей связи, хотя я и оставила медведицу в Великом Чертоге. Может, клеймо и останется со мной навсегда, но теперь это всего лишь шрам, доказательство того, что они пытались меня сломать и проиграли.

— Теперь могу, — я беру Сарру за руку и тяну ее вверх с мехов. — Пойдем.

Когда мы приходим в Великий Чертог, Сарра резко останавливается. Ее возмущенные вопросы о том, куда мы идем, замирают на губах.

— О мой…

Она во все глаза таращится на Торви, которая, по ей одной известной причине, трогает лапой один из подлокотников трона Одина так аккуратно, как только может.

— Торви! Не царапай его, он принадлежал королю богов, — выпаливаю я, спеша к ней.

Она поворачивает голову, чтобы на меня посмотреть, потом переводит взгляд на Сарру и обратно на меня.

— На нем драгоценные камушки.

— Да.

— Они блестящие.

Я вздыхаю.

— Оставь их в покое.

Она шумно выдыхает и шлепается на задницу. Теперь я знаю, что это — жест неохотного подчинения.

— Это моя подруга Сарра, — говорю я.

Торви моргает.

— Она воительница?

— Нет, но она помогает фейри с магией. Она человек.

Это заинтересовывает медведицу, она снова поднимается на лапы и идет к нам.

Сарра замирает.

— Мадди…

— Она не опасна, — говорю подруге и заслуживаю этим злобный взгляд от Торви.

— Не опасна? Я так же устрашающа, как и все, что существует на Иггдрасиле, — возмущенно говорит она.

— Конечно. Но для моих друзей ты не опасна, так ведь? — я ясно даю понять, что это риторический вопрос.

Медведица кивает и обнюхивает Сарру.

— Пахнет чудовищем.

Хмурюсь.

— Чудовищем?

Сарра смотрит на меня.

— Что она говорит?

— Что ты пахнешь чудовищем.

— Эм… милым?

Собираюсь ответить, но шум из передней части Великого Чертога заставляет нас обеих обернуться. Уже поздно, и я думала, что никого не будет, но мы в центральной части Фезерблейда, так что я не удивлена.

Кто бы там ни был, я готова сказать, что мы не делаем ничего плохого, но возражения замирают на моем языке, когда голос Харальда гремит на весь зал.

— Разорви меня ворон Одина, она же красотка!

Когда мы разом поворачиваемся, то видим Харальда, который спешит к нам, разглядывая Торви с неприкрытым восторгом.

— Она… — начинаю было я, но Харальд машет рукой в сторону двери и смотрит на меня с радостной улыбкой.

— Остальные собираются на эту нудятину, которую называют собранием. Давайте, нам нужно торопиться, если мы хотим их опередить, — он идет к двери, а я смотрю на Сарру в замешательстве.

— Торопиться? Что мы собираемся делать? — спрашиваю я.

— Ну это же очевидно! Нам нужно найти место, где будет спать эта достойнейшая воительница!

Торви перетаптывается на полу.

— Он мне нравится.

Ну еще бы.

Не дожидаясь меня, она тут же направляется к гигантским дверям вслед за огромным крылатым фейри Двора Тени.

— Увидимся завтра, — извиняющимся тоном говорю я Сарре, и она кивает, прежде чем пойти к ведущей в комнаты рабов двери позади трона Одина.

— Итак, скажи мне. Ты можешь заставить ее исчезнуть и снова появиться возле Крыла Медведя? — спрашивает Харальд, как только я его догоняю.

— Кх-м, теперь, когда она здесь, она не хочет больше исчезать.

Он останавливается, и мы с Торви тоже. Харальд долго смотрит на нее, и она выдерживает взгляд.

— Я не буду исчезать, — звучит ее голос в моей голове. — Там темно и скучно, и я столько всего пропускаю.

— Это может стать проблемой, — говорит Харальд в конце концов. — Здесь слишком много дверей и узких тропинок, и она попросту не сможет передвигаться по Фезерблейду.

Торви скалит зубы и пинает по большим дверям, заставляя их распахнуться. Выйдя, она начинает спускаться по ступеням.

— Ты идешь не туда, — говорю я, и прежде, чем обернуться, она громко рычит.

— Я не буду исчезать.

— Тебе и не придется, — говорю и поворачиваюсь к Харальду. — Она не будет исчезать.

— Возможно, ты сможешь убедить ее исчезнуть на очень короткое время, а потом призвать снова? Например, пока ты поднимаешься по узкой лестнице? — отвечает он, показывая на ведущую в Крыло Медведя лестницу, вырезанную сбоку здания.

— В его словах есть смысл, — говорю медведице. Она смотрит на ступеньки, подергивая челюстью. — Ходить по Фезерблейду будет сложно.

— Если уйду, ты знаешь, как сделать, чтобы я снова появилась? — понимаю, что она нервничает.

Я могу соврать ей, но правда в том, что я знаю так же мало, как и она.

— Не знаю. Мы ведь пока не пробовали.

Она переводит взгляд с лестницы на меня.

— А должны попробовать?

Я тоже переживаю, но реальность очевидна. И глубоко внутри знаю, что смогу призвать ее обратно. Теперь она часть меня, и мы едины.

— Думаю, да. В битве мы будем сильнее, если смогу просить тебя исчезать и появляться в разных местах, — а еще так я смогу переместить ее в безопасное место, но не говорю этого, чтобы ее не обидеть.

Она моргает.

— Я могу