О пепле и стали - Элиза Рейн

и ненависть, и ярость им вслед. На них налетает снежный вихрь невероятной силы, несущий острые осколки льда, и слышу новые крики, но потом они исчезают в густой листве и больше я их не вижу.

Огромная фигура Торви топает ко мне, но только я смотрю на нее, боль снова вспыхивает в моей голове, острая и обжигающая, и у меня подкашиваются ноги.

Фокус зрения то сходится, то расходится обратно, и желудок в конце концов сдается и меня рвет.

Я падаю на землю.

Понимаю, что мое тело по-прежнему покрыто льдом и Торви все еще здесь, но все, чего хочу — это чтобы боль прекратилась.

— У тебя не идет кровь, — говорит Торви, и от каждого слова у меня что-то пульсирует в голове. — Но ты выглядишь раненой.

— Голова, — шепчу я. — И рука.

Чувствую запах горелой плоти и снова исторгаю содержимое желудка, завалившись на бок.

— Тебе нужна помощь, которую я не могу оказать, — говорит она, и ее голос звучит очень серьезно.

— Ты ранена? — хрипло спрашиваю я.

— Конечно нет, — фыркает она и исчезает.

Проходит неопределенное количество времени, и мир все так же виден то четко, то нет. Потом слышу голос Эрика. Но я не могу открыть глаза. Под опушенными веками вижу радуги, сияющие, как осколки цветных стеклышек, а между ними летают огромные птицы, ярко-бирюзовые и покрытые драгоценными камнями.

Я знаю, что они ненастоящие, но мне все равно. Они прекрасны.

— Открой глаза, Мадивия.

— Нет. Птички слишком красивые.

— Она что… покрыта льдом?

Этот голос тоже знаю. Это Валькирия-лучница с серебряными крыльями. Сейчас я не помню ее имя, но знаю, что она мне нравится.

— Спасибо за шнурок для волос, — говорю я, потом живот опять сводит, я переворачиваюсь и меня еще раз рвет. Мои глаза все еще закрыты, но я вижу фейерверки из яркого света разных оттенков, и они отвлекают меня от кисловатого привкуса во рту.

— Блядь, у нее сотрясение.

— Будем надеяться, что все ограничится сотрясением.

— Куда исчезла медведица?

Я заставляю себя чуть приоткрыть глаза и сажусь, подобрав под себя ноги. От потери координации меня сразу заваливает на бок.

— Где Торви? — спрашиваю я, но думаю, слова получились не совсем те, что я хотела. Теплые руки подхватывают меня за плечи, не давая упасть на землю.

— Можешь погрузить ее в сон.

— Да.

Я чувствую на руке холодную чешую, потом резкий укус и мир погружается во тьму.

ГЛАВА 13

КАИН

— Каин, она в порядке. Тебе не нужно находиться с ней рядом.

Этот гребаный фейри Двора Золота узнает, каково это, когда Сколл вкладывает всю свою силу в мой удар. Если я не возьму себя в руки. Присутствие волка огнем горит у меня в голове, и его ярость смешивается с моей так, что я чувствую привкус металла на языке.

— Скажи, почему она в палатах целителей, — говорю я, выдавливая каждое слово сквозь сжатые зубы.

Звучит это все как рычание. Одиново блядское благословение, я следил за ней все время, каждый день, и только она выбесила меня достаточно, чтобы я ушел, как что-то случилось. В тот самый единственный раз, когда позволил собственной слабости заставить меня уйти.

— Я уже сказал, что погрузил ее в сон, — говорит Эрик, упрямо глядя мне в глаза.

Немногие способны так долго выдерживать мой взгляд. Все видят в нем обещание жестокости, которое никогда до конца не исчезает.

— И если ты не объяснишь, почему, я сожгу дотла это сраное здание, — одобрение Сколла пульсирует во мне, будто жидкий огонь течет по моим венам.

Вальдис вздыхает.

— Эрик, это бесполезно, — говорит она и поворачивается ко мне. — У нее сотрясение. Мы думаем, она ударилась головой, когда упала.

— Почему она упала?

Вальдис смотрит на меня с издевкой.

— А ты сам как думаешь? Она теряет сознание почти каждый день, и то, когда она травмируется, было вопросом времени.

— Кто ее нашел?

Эрик и Вальдис обмениваются взглядами. Их тревога заполняет воздух, словно дым.

— Здесь появилась ее медведица, — тихо говорит Эрик.

Я выдыхаю сквозь стиснутые зубы, рычание Сколла вибрирует у меня в груди. Торви появляется, только когда есть опасность.

— Не верю, что она просто упала, — есть еще что-то, что они от меня скрывают. Я уверен. — Дайте войти.

— Ей нужен отдых.

— И я буду рядом, пока она отдыхает, — пока она беззащитна. Пока не может защитить себя.

Эрик делает шаг ко мне, и Сколл вспыхивает рядом. Остальные недооценивают Эрика. Думают, что если он добрый, если он целитель, то он не умеет драться. Они ошибаются. Я видел, как он сражается множество раз. И он тот, кто почти бессмертен, бесстрашен в битве.

Но сейчас мне плевать, на что он способен. Никто не помешает мне пойти к ней.

— Почему ты так увлечен ею? — его голос мягок, будто он меня прощупывает.

Даже если бы я знал, не сказал бы ему. Но я не знаю, и это раздражает. Двести лет жил с единственной целью, и вот та фейри Двора Льда ставит под угрозу весь план.

— Иди нахрен, Эрик, и пропусти меня, или я сам войду, — шерсть Сколла становится дыбом.

Вальдис касается его плеча.

— Разве это чем-то навредит?

Эрик делаем медленный вдох и отходит в сторону.

Я сразу врываюсь в палату, и когда вижу ее на кушетке, Сколл злобно рычит. Этот звук выражает и мой собственный гнев от того, что она в таком состоянии. Маленькая и уязвимая в том смысле, в котором не должна быть.

Вместо кожаной брони на ней надета рубашка с длинными рукавами, бледно-голубые волосы разметались по подушке. Подхожу ближе. Ее полные губы приоткрыты, и она ровно дышит во сне.

Мягкая. Нежная. Такая хрупкая. И так… легко сгорит.

Мои ладони сжимаются в кулаки.

Чего бы я только не отдал за то, чтобы коснуться ее лица. Прижаться своими губами к ее.

И сраный ворон Одина, это не просто похоть.

Я хочу ее.

Хочу, чтобы она чувствовала себя в безопасности, чувствовала себя счастливой. Ощущала себя как гребаная богиня. Чтобы она больше никогда не выглядела такой беспомощной.

Блядь.

Чего бы я только не отдал?

Вопрос звенит у меня в голове.

Это опасно. Я не должен хотеть отдать что угодно ради нее. Я слишком долго ждал. Я уже близок. Я буду жалеть об этом вечность, а она довольно длинная. Жажда мести, на которой держался пару столетий, глубоко укоренилась во мне, и теперь борется против этого нового,